Был выходной. Погожий денёк. Город Киров не бог весть какой красавец, но мест интересных тут достаточно. Пашка со Светой решили пройтись по любимой набережной Грина, полюбоваться на реку Вятку, что стелется голубой лентой внизу под обрывом. Улететь душой в бескрайние вятские просторы в сторону знаменитого Дымково, посидеть на скамейке в прохладной тени берёз. Хорошо!..
Они неторопливо шли по неширокой улочке. Впереди виднелся храм из красного кирпича. На одном из двухэтажных домов с потёртыми боками висела старая кособокая табличка: «улица Коммунистическая». Сверху её красовалась новая. Теперь здесь всё, как и везде, переименовали…
– Странное дело! Наверняка эта улица до революции называлась «Церковная» или «Монастырская». Зачем нужно было всё переименовывать в противоположное? Теперь вот опять снова-здорово…
Подошли к храму, остановились. Уж очень он красиво смотрелся на фоне безоблачного голубого неба. Пашка, немного смущаясь, торопливо осенил себя крестным знамением.
– Тлетворное влияние Захарыча! – дурашливо прокомментировала Света увиденное. – А ещё наверняка был комсомольцем! Ай-ай-ай, товарищ Жарких!
– Комсомольцем был, точно. В Афгане приняли. Там всех подряд гребли – верил не верил, вперёд! Но пацаны в лихую минуту не комсомольский значок целовали, а нательный крестик – так надёжней…
Света помолчала. Улыбка сползла с её лица.
– А я вот даже не крещёная. Родители были то ли атеистами, то ли просто равнодушные к небесным темам. Короче, я нехристь!
– Это надо срочно исправить. В нашей компании нет места безбожникам!
Пашка прижал к себе Свету, чмокнул её в щёку и закончил:
– А что, давай тебя покрестим!..
– Да ну! Что, вот так просто?
– А мы сейчас всё и узнаем. – О ни шагнули за ограду, окружавшую храм…
Захарыч стоял с горящей свечой в руках, торжественный, с восторженно блестящими глазами. Он был весь погружён в процесс происходящего. Пахло ладаном. Потрескивал стеарин. Образа таили молчание. Лики, строгие и улыбающиеся, смотрели на людей то ли с укором, то ли с жалостью и состраданием. Густой баритон отца Симеона в сопровождении двух подпевающих нестройными, тоненькими голосами прихожанок звучал велеречиво, раскатисто и как-то очень убедительно. В самом воздухе нижнего предела храма Святого Серафима Саровского вокруг сверкающей полированными боками купели витало что-то запредельное, загадочное, недоступное пониманию человека.