После таких воспоминаний Татаринова, мне захотелось, не откладывая в долгий ящик, перелистать стихи Языкова, где бытует его жизнь… Жизнь интересного человека во всех направлениях – житейского, поэтического, как добрейшего человека.
Но я отвлекусь чуть и вспомню про словоохотливость.
Люди бывают совершенно разными, со своими особенностями, которые проявляются в молодом или в пожилом возрасте, но такое бывает. Вот как описал случай Шеллинг, когда он навестил Шиллера: «Пробыть с ним долго я не смог. Это удивительно, как знаменитый писатель может быть таким робким в разговоре. Он смущается и опускает глаза. Что остаётся делать собеседнику? Его робость передаётся в ещё большей степени тому, кто говорит с ним. Этот человек, когда пишет, как властелин обращается с языком, и приходит в затруднение из-за простейшего слова, когда говорит».
3
Н. М. Языков родился в Симбирске 4 марта 1803 года. Отец Михаил Петрович Языков был состоятельным помещиком. Мать, Екатерина Александровна, урождённая Ермолова, была в близком родстве со знаменитым генералом Ермоловым
Сочинять стихи Николай Языков начал лет с 10–11. В первом литературном кружке, куда ввёл юношу-поэта А. Ф. Воейков, Николай и познакомился с бароном Дельвигом, Илличевским, Рылеевым, Баратынским, Очкиным.В это же время познакомился он с Грибоедовым и Одоевским).
А. Ф. Воейков начал печатать стихи Языкова в своём журнале «Новости литературы», А.Е. Измайлов – в «Благонамеренном». Все литераторы-издатели почувствовали в Языкове быстро созревающий поэтический талант. Затем Воейков убедил молодого человека отправиться для продолжения образования в Дерптский университет. В конце 1822 года Языков прибыл в Дерпт. Когда Николай получал образование в кадетском корпусе, учитель русского языка, Алексей Дмитриевич Марков давал частные уроки русской словесности, знакомя ученика с классическими произведениями отечественной словесности. Таким образом, юный отрок с увлечением читал Ломоносова и Державина.
Большая часть времени у молодого поэта проходила в сочинении стихов. Николай писал брату Александру в Симбирск: «Проклятая страсть к поэзии! Я чувствую, что она много у меня отнимет хорошего, и, может быть, и всегда будет то же. Но что делать, пусть это так и останется. Справедливо сказал Шиллер, что страсть к поэзии сильна и пламенна, как первая любовь. Незнаю, какова первая любовь, но совершенно чувствую справедливость этого выражения».