Княгини пробыли в плену восемь месяцев. Как ни тяжело, а порою, казалось, невыносимо было им жить у горцев, их поддерживала надежда на освобождение. Они верили, что рано или поздно наступит час избавления от горькой участи, и власти примут все меры для их скорейшего возвращения на родину.
10 марта 1854 года это, наконец-то, свершилось.
По предварительному соглашению, Шамиль с войском, численностью от пяти до шести тысяч человек, при нескольких орудиях, в сопровождении Даниэль-Бека, двенадцати султанов, выехали на левый берег реки Мичика. На правом берегу, напротив, остановился русский отряд под командованием генерал-майора барона Николаи в сопровождении князя Давида Александровича Чавчавадзе. Оба они с Джемал-Эддином, бывшим в то время поручиком Уланского Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Николаевича полка, с конвоем из тридцати человек и деньгами для выкупа спустились к реке Мичик. Из отряда Шамиля отделился сын его Кази-Магомед с тридцатью мюридами, сопровождавшими арбы, на которых находились пленницы. Отряд перешел Мичик, и пленницам позволили пересесть в подготовленные для них экипажи. Между тем сын Шамиля Джемал-Эддин, возвращаемый из русского плена, в сопровождении двух русских офицеров ехал в сторону чеченцев. Офицеры должны были передать его отцу. За ними следовала повозка с деньгами – суммой выкупа за княгинь. На Мичике Джемал-Эддину поднесли платье, которое он должен был одеть. Затем он поднялся с нашими офицерами на гору, где сидел его отец, окруженный мюридами. Над головой Шамиля горец держал большой синий зонтик. Имам был в белой чалме, зеленой чухе и желтых тавлинских сапогах, Сын его, сойдя с лошади, поцеловал ему руку. Шамиль обнял его и прослезился. Потом приветливо поклонился нашим офицерам и попросил их передать барону Николаи свою благодарность за его попечение о сыне и «ласки к нему». Наши офицеры распростились и уехали, а горцы открыли пальбу холостыми зарядами, приветствуя пленника и радуясь вместе с имамом его возвращению.
Сколько раз через полторы сотни лет в подобных обменах пленными приходилось участвовать и Юрию. Лежа в госпитале, он вспоминал эти эпизоды из своей службы в Чечне и задавался вопросом: «Неужели ничего за эти полтора века здесь не изменилось в отношении чеченцев к русским или в отношении русских к чеченцам?» Ведь, как ни вбивали офицеры солдатам в головы мысль о том, что это чеченцы начали войну против России и русских, они понимали, что пока война идет все-таки на земле Чечни. А не где-нибудь в Курской или Пермской областях, Подмосковье, наконец. Да и ведь Чечня – это часть России. Чеченцы в подавляющем большинстве своем свято верили в идею борьбы за свободу и независимость. Но вместе с тем хотели беспрепятственно ездить в Москву и другие крупные российские города. А в это же время в их новых зиданах сидели новые русские пленники. Слышал Юрий, что среди них были и его земляки – депутат Губернской Думы Татьяна Кузьмина и журналист Владимир Петров. Они приехали в Чечню в поисках пропавших солдат и, сами попали в ловушку. Были в плену у горцев даже русские православные священники из грозненской церкви и одного из сунженских казачьих храмов. Их морили голодом, избивали и издевались. А сами чеченцы, повторюсь, хотели свободно передвигаться по России, гулять по Москве, кутить в ее ресторанах, веселиться с русскими девушками… Что-то не сходилось. Во всем разобраться сразу было сложно. И потом, что, спрашивается, делают тут, за тысячи километров от своего дома, обученные в лагерях Хесболлы и Аль-Каиды арабы? Им бы со своими проблемами на Ближнем Востоке, в Ливане и Ираке разобраться, а туда же – воюют здесь с россиянами за деньги религиозных фанатиков. Объявили джихад. А того не ведают или не подают виду, что за всем этим стоят вечные враги России и православных, которых сами же и ненавидят. Как все неоднозначно и порой запутано в истории и современной жизни!.. С тех самых пор и появился у Юрия интерес к развязыванию различных исторических узелков и клубочков.