Моше и его тень. Пьесы для чтения - страница 22

Шрифт
Интервал


). Ф-р-р-р… Буду летать и мочиться сверху на все эти шляпы, скуфейки, митры, на все эти неаппетитные рожи, в которых человеческого – только пломбы в зубах!.. (Кричит). О, Господи!.. Как же он устал, этот бедный Этингоф!

Анна: Вы успокойтесь, успокойтесь…

Бог: Между прочим, если хочешь знать, Этингоф, то мне, тоже часто бывает нелегко с людьми… Знаешь, сколько раз я говорил себе, ну, что ж, этот, конечно, безнадежен, но мы посмотрим теперь, как обстоит дело со следующим!.. Но следующий тоже был ничуть не лучше… И следующий после него тоже… И этот… И тот… И те, которые живут этажом ниже. И которые живут этажом выше. Те, кто в соседнем доме. И в соседнем квартале. И в соседнем городе… Все они, представь, были совершенно безнадежны, так что сила божья, как правило, оказывалась совершенно бессильной перед человеческой наглостью и глупостью, с которыми может справиться только один огонь… Надеюсь, ты догадываешься, куда я клоню?

Этингоф: Не знаю, куда ты клонишь, но только мне почему-то кажется, что это не совсем деликатно – стоять у постели умирающего и рассказывать ему о таких вещах, от которых хочется поскорее удавиться… (Кричит, быстро сев на диване и скинув на пол ноги). Все, все, все, все! Довольно!.. Не желаю больше ничего слышать и ничего понимать!.. Все, что мне надо сейчас это немедленно принять душ, иначе я сойду от всего этого с ума!.. (Вскочив, быстро идет к двери, Анне). Вы со мной?

Анна: Я?.. (Растеряно хихикает). Нет… Ну, что вы.

Этингоф: Тогда ждите меня, потому что когда я вернусь, то сообщу вам последнюю волю умирающего… Вы ведь знаете, что у умирающих всегда есть последняя воля?.. (Понизив голос, значительно). Мне кажется, она вам понравится.

Бог: А мне почему-то кажется, что ты уже давно поправился, Этингоф.

Этингоф (сквозь зубы): Молчи, Гиппократ…(Анне, несколько игриво). Не слушай его, моя козочка. Зачем слушать этого неудачника, который за столько времени не сумел сотворить ничего хорошего?.. Если бы не Тора, то про него вообще никто бы ничего толком не знал… (Исчезает, оставляя Анну и Бога одних).

Анна: Какой смешной… Он вас, кажется, тоже как-то смешно назвал.

Бог: Он меня Гиппократом назвал… Думает, наверное, что ему все позволено, потому что он еврей…

Анна: Вы не поверите, но я в детстве думала, что евреи это такие булочки с изюмом, которые нам давали в детском саду… (