Он потянулся за кухонным стулом, подтащил поближе к тени.
– Но это не так, Сэм. Это оказался не ты.
– Черт, я видел… как он пошатнулся. И схватился… вот здесь.
Рука Сэма-тени поднялась, указала на спину, куда-то между бедром и лопаткой.
– И я побежал. Туда. Поддержал его, хотел… Я не понимал, что он уже получил пулю в череп. Что она попала туда. Но я почувствовал, как Яри умер, почувствовал по его руке… понимаешь, мышцы больше не работали. И вот теперь я ясно понимаю – на его месте мог быть я.
Лео никогда не касался Сэма, за исключением ритуальных объятий, многие в отделении Н так встречали друг друга. Сейчас он поискал руку Сэма, положил свою чуть видную ладонь на его.
– Но ты жив. Я чувствую это по твоей руке.
Потому что он сидел перед человеком, который вообще-то (что странно, если учесть, за какое преступление он сидел) не знал о пользе насилия. Перед человеком, который прибегнул к насилию один-единственный раз, двадцать пять лет назад, чтобы избежать большего – и после никогда не возвращался к нему, не искал его.
Лео чуть пожал руку Сэма, но не почувствовал реакции, ответного рукопожатия не последовало. Он пожал еще раз, чуть сильнее, но реакции все равно не было, не было ровным счетом ничего, что означало бы контакт между ними. Тогда он поднялся, одним движением опустил шторы, закрыл оба окна в комнате. Провел пальцами по полу, нащупал провод торшера; слабого накала было достаточно, чтобы видеть и читать чье-то лицо.
Светлые волосы Сэма были одновременно слежавшимися и растрепанными, как у человека, который слишком долго ходил в «балаклаве» и вспотел в ней. Взгляд обращен в себя, Сэм все еще видел парковку перед торговым центром, одну и ту же цепочку событий. И едва заметные и вместе с тем единственно явственно различимые на лице – капли чужой засохшей крови, попавшие на его собственную кожу: возле левого глаза и левого угла рта, капли крови, которые кончались там, где начиналась ткань «балаклавы».
– Большой палец. Легавый у дорожного заграждения. В точности как ты говорил.
Первые слова, кроме «это мог оказаться я». Скрипучие. Словно связки не хотели пропускать их через себя.
– Он тер их, бессознательно. По рельефу. По ультрафиолету. Тер большим пальцем и смотрел больше на права, чем на меня.
Слова скрипели дальше, Сэм наклонился ближе.