– Верна-а молвил старец!
– Скажи свое суждение, атаман, а мы покумекаем!
– Все едино не всякий думает, как его сосед, отчего чужая баба рыжего парнишку принесла!
Казачий предводитель поднял правую руку, и круг быстро утих, ожидая, что он скажет.
– Тяжкое лихо роковым образом пало на наше товарищество минувшей зимой, браты-казаки! Не стрела татарская, не сабля ногайская скосила наших товарищей и присланных нам в подмогу стрельцов. Лютая голодная смерть уложила в сырую землю Карачинова острова, осталось нас всего ничего, и полных двух сотен не насчитать вместе со стрельцами головы Ивана Глухова. Сам бог велит нам в таком разе беречь каждого казака и стрельца, не ввязываться в сражения с Кучумом. И коль скоро клянутся князья Карача и Бегиш выйти из-под воли кучумовой и преклониться со своими людьми под руку царя московского, то грех нам не помочь им хотя бы малой ратной силой, а остальные в Кашлыке останутся ясак собирать государев да готовить приличный запас снеди разной, потому как уверен, к осени непременно прибудут к нам новые и более крепкие ратные силы. Но кто знает, не отправила бы Боярская Дума сызнова стрельцов, в одних кафтанах да портках, с тремя сухарями в котомках, не упредив, каково здесь с пропитанием среди чуждых пока что народцев!
Среди казаков прошел глухой рокот, кто остался жив, вспомнили, как зимой, спасая стрельцов от голода, делились последним сухарем, последней сушеной рыбиной, в лютый мороз уходили в лес стрелять зверя или ловить подо льдом рыбу и, обессиленные, замерзали в зарослях или на льду Тобола, а пурга заносила их тела холодными снежными сугробами…
– Я думаю, браты-казаки, – сказал в конце своего выступления Ермак, стараясь заглянуть в глаза каждому, кто стоял перед ним в эту сложную минуту, – что князья Карача и Бегиш с нашей помощью сумеют удержать хана Кучума в верховьях Иртыша, а мы тем часом, как говорится, дух переведем после зимовки и с силами соберемся. Так любо ли вам, браты-казаки, с согласия всего товарищества послать подмогу князьям Караче и Бегишу супротив Кучума?
Круг выслушал атамана и дружно произнес свое решение:
– Любо, атаман!
– Слать подмогу Караче, пусть супротивничает Кучуму!
– Мы в его улусе стоим, будет верно служить – вернет себе земли из-под бухарского чужака!
Атаман Ермак поднял правую руку с серебром отделанной булавой, голоса постепенно затихли. Всматриваясь в исхудавшие за зиму лица казаков и стрельцов, которых также пригласили на войсковой круг, он с болью в душе – и в который раз! – мысленно послал проклятие тем, кто так необдуманно отправил воеводу князя Волховского в неведомые края без должного напутствия беречь в дороге провиант и воинское снаряжение, потому как такого здесь добыть скоро не удастся.