– Срывайте с нее колготки, это воды отходят, – крикнул я ребятам через плечо.
– Вот давай остановись и сам срывай.
Я остановился. Выгнал их из машины, чтобы не мешали. Достал два вафельных полотенца, которые принес из дома и которыми еще не пользовался, так что они были чистыми. Кинув их на спинку сиденья, стал стягивать с женщины шерстяные колготки, трусы, все насквозь мокрое. На резиновых ковриках тоже хлюпало. Женщина кричала все сильнее. Я как можно шире раздвинул ей ноги и успокаивающе гладил по животу. Было такое ощущение, что в животе кто-то сильно и упорно бьется. А мышцы женщины судорожно сокращались.
– Давай, давай, милая, – приговаривал я, пытаясь ее успокоить.
И вот что-то стало показываться. Как в каком-то сне медленно-медленно начала появляться головка ребенка. Я схватил одно из полотенец и стал придерживать ее. Я не знал, нужно ли тянуть, и поэтому просто ждал, когда все произойдет само собой, и очень боялся повредить ребенку. Вот он весь оказался на полотенце. Вслед за ним выплеснулось что-то еще, и потянулась пуповина. У меня ничего не было, чтобы обрезать ее. Единственное, что мне пришло в голову, – это перегрызть пуповину зубами и завязать на узел. Ребенка завернул в полотенце, но было такое ощущение, что он неживой. Где-то читал или слышал, что ребенок, когда родится, должен заплакать, а этот молчал и в свете фонаря был какой-то синенький и страшный. Я стал обтирать его полотенцем – и в это время он будто икнул и заорал! Такой крик появления новой жизни могли слышать только матери, рождающие детей, и акушеры, принимающие роды. Это был замечательный крик!
Бросив на пол грязное полотенце, которым обтирал малыша, я схватил другое и завернул младенца в чистое. Быстро скинув с себя бушлат, я положил ребенка на него на переднем сиденье и тщательно укутал.
– Парни, быстро в машину! – крикнул я подпрыгивающим на морозе Генке и Сереге.
Дверь открылась, в машину ворвался холод. Парни вскочили на заднее сиденье. И мы понеслись в больницу. На всякий случай я включил сирену и мигалку. Через 15 минут мы были у больницы и колошматили в двери приемного покоя. Помогли заспанному санитару погрузить роженицу и ребенка на носилки и занесли внутрь. Там их осмотрел врач и сказал, что самое страшное, что с ней произошло, – это обморожение ног. А малыш, по всей видимости, здоровый. Это все он мне рассказал, когда возвращал бушлат.