– Нет, – с дрожью в голосе сказал мальчик, – Заставка была еще нормальной. Люди жили. Ходили между деревнями друг к другу в гости. Я даже девочку одну знал… Марья. Она жила вон там в сарае у кузнеца, – он указал пальцем на один из развалившихся домов. – Теперь ее нет… никого нет.
Пройдя несколько метров, Рарог решил заглянуть в один из домов. В комнатах и коридоре на почерневшем полу валялись обугленные части тел, несколько голов. Судя по их размерам, скорее всего, это были подростки. Возможно, дети хозяев дома. Рарог нервно сглотнул, выругался и поспешно вышел из дома, увлекая за собой не в меру любопытствующего Ваньку.
Больше всего его пугало то, что в выжженной деревне было до ужаса холодно. И это несмотря на то, что стояла ранняя весна и был полдень. На путников давила обволакивающая мертвая тишина, от которой болели уши и голова. Рарог пытался вслушиваться, чтобы услышать хоть что-то. Или кого-то… Ни звука. В висках от напряжения застучала кровь, сердце заколотилось с бешеным ритмом, да так, что казалось, будто звук его сердцебиения разносится на километры вокруг. Каждый шаг давался с огромным трудом. Каждый вздох отдавался болью в груди. Посмотрев на Ваньку, Рарог понял, что тот тоже испытывал нечто подобное. Скрипя зубами, он снял куртку и закутал в нее мальчика.
«Не хватало еще того, чтобы пацан замерз и потерял сознание, нас еще ждет лес», – мысленно сказал сам себе.
А Ваня и не сопротивлялся. Даже наоборот, что было сил вжался в ногу Рарога и не хотел отпускать. Прошло еще несколько минут. Их окружали кажущиеся бесконечными ряды разрушенных стен, обрушившихся крыш, поваленных заборов. Зияющие черные дыры окон и дверей, распахнутые в безмолвном крике. Рарогу постоянно мерещились различные призрачные силуэты, выглядывающие из-за домов, из окон. Они молча провожали их обреченным взглядом. Некоторые дома сильно погрузились в землю при пожаре и стали похожи на застывшие скелеты мерзких тварей, пытавшихся выбраться из нее.
Ближе к центру деревни им начали попадаться мертвецы. Одни пострадали от пожара, другие же… разлагались, навсегда застывшие в страшных позах. Эти люди не погибли от мора, не погибли от огня, их постигла участь куда хуже. Выпотрошенные, обглоданные, разорванные на части, съеденные заживо. Если в мире где-то и существовал ад, то эта деревня явно ощутила на себе его присутствие.