Все известные модельеры, прежде чем сделать себе имя или открыть собственные Дома, проходили то, что можно назвать «школой». Карден учился у Пакэн и Скиапарелли, потом работал у Диора. Живанши был учеником Балансиаги. Известнейший современный модельер Карл Лагерфельд, прежде чем стать арт-директором в 1983 году Дома Шанель и открыть собственный, начинал у Бальмена[1].
Все они вышли из семей крупных промышленников, архитекторов, буржуа или, как Ив Сен-Лоран, имели богатых меценатов[2].
Все они еще подростками мечтали стать модельерами.
У Шанель все было не как у других – иначе. Никакой школы. Никаких меценатов. Дочь ярмарочных торговцев, воспитанница монастырского приюта, любовница офицера провинциального гарнизона, страстного любителя лошадей, – как далека была она от кругов, принадлежащих Высокой моде! Да и стремилась ли она приобщиться к ней? Было ли это ее призванием? Талант – да. Может быть, даже гений! Но призвание? Шанель занялась этой профессией после долгих колебаний, расставшись со многими иллюзиями, убедившись, что у нее нет другого пути добиться независимости, жаждой которой была одержима. (Характерно, что, уже открыв шляпную мастерскую на рю Камбон, она отправилась в парижскую студию Дункан, а разочаровавшись скорее в атмосфере, там царящей, чем в методе Айседоры, какое-то время брала уроки у характерной танцовщицы Кариатис[3].)
Можно сказать, что не она выбрала профессию, а профессия выбрала ее. К славе Шанель привели тысячи женщин – миллионерши и простые буржуазки, разгадавшие в ней редкий гений сделать их не только элегантными, но и даровать им свободу и независимость.
Когда в начале 1910-х годов Шанель стала появляться на скачках в Довилле, она немедленно привлекла к себе внимание, была больше, чем красива, – неповторима: гибкая, полная жизни, со своеобразным очарованием женщины-подростка. Как тонко заметила биограф Шанель Эдмонд Шарль-Ру[4], уже тогда она открыла то, что стало секретом обольстительности «по Шанель», – выглядеть на десять лет моложе своего возраста. Строгая простота ее костюма, шляпа, напоминающая мужской котелок, резко контрастировали с роскошными туалетами дам полусвета. Такой костюм мог показаться тогда смешным и даже двусмысленным, если бы не природная грация Коко, подчеркивающая женственность ее облика, элегантность и редкое умение носить платье.