На работе Макаркина ждали строгий выговор и новая оригинальная вводная от Йоси: перед установкой новых ломать старые зрительские сиденья на большом теннисном стадионе «Канада». В помощь ему был приставлен молодой араб-палестинец. «У тебя нет здесь друзей – фанатов „Спартака“?» Араб, разумеется, вопроса не понял. Вооружившись кувалдами, Макаркин с арабом приступили к официально одобренному вандализму. Начав с самого верха, они кувалдами сбивали крепления кресел и скидывали их вниз. Тридцатиградусная жара и протесты измученного водкой организма быстро сделали свое дело: через полчаса Макаркин совершенно выдохся. Присев на верхнем ряду, он устало оглядел окрестности: на востоке перспектива следовала руслу Аялона, «речки-вонючки», и упиралась в далекие Иудейские горы, на севере шумела автострада, за ней зеленели кварталы Рамат Ха-Шарона, а еще дальше – Герцлии и Раананы, на западе высился холм, покрытый киббуцными грядками и увенчанный водонапорной башней, на юге виднелись аккуратные домики Цахалы – посёлка израильских генералов. Где-то там за деревьями скрывалась вилла Моше Даяна, служившая когда-то пристанищем многочисленным археологическим находкам генерала, правдой и неправдой добытыми на полях сражений и возле них.
«А что, Абдель, есть у тебя какие-нибудь древние штучки-артефакты, что-нибудь дедовское?» «У деда много чего было. У него был большой дом в Яффо». «Ага, все вы говорите, что дед был купцом или шейхом. А на самом деле, наверное, с детства до старости коз в Негеве гонял». «Нет, дед был богатый. Нашу семью евреи в 1948 году из Яффо прогнали». «Да уж, припугнули слегка, а вы сразу бежать. Если говорите, что земля здесь ваша, то что ж не бились за нее? Ушли, как гости незваные. Вон у нас в России, когда Германия напала, половина мужчин погибла, четыре года воевали днем и ночью, и в конце концов победили, Берлин взяли». «Арабы – мирные люди, воевать и убивать не умеют». «Ага, мирные люди. Видел я, как эти мирные люди других мирных людей в автобусах взрывают. Такая вот борьба за мир». «Они так борются. У них нет другого выхода». «Бери автомат, сколачивай банду, стреляй в солдат – тогда хоть как бойцов уважать можно. Вот как чеченцы. Или сжигай сам себя у кнессета, как тибетские монахи». «КАКИЕ КЕБЕНЕМАТИ ТИБЕТСКИЕ МОНАХИ В КНЕССЕТЕ? ЧЕГО ТЫ НЕСЕШЬ? НАМ ЯПОНСКИХ В БЕН-ГУРИОНЕ ХВАТИЛО. И ВООБЩЕ – ЧЕГО СИДИМ, ТОВАРИЩИ? РАБОТАТЬ, РАБОТАТЬ!» – появился Йоси и восстановил пролетарский интернационализм. Впрочем, реанимировав работоспособность Сергея и Абделя, через 10 минут он примчался снова, остановив работы ввиду «обнаруженных изменений в проекте реконструкции стадиона». «Получив приказ – не спеши выполнять: скоро отменят» – вспомнил Макаркин давнюю армейскую поговорку. Хотелось верить, что высокое начальство как можно долго будет читать чертежи и созваниваться с архитекторами проекта. Сергей устроился в тени навеса и задремал. Смуглое лицо палестинца стало казаться ему похожим на лицо другого «араба», его Большого Друга. «