Еще в комнате рядом с кроватью стоял ночной столик
с подсвечником. Сам я лежал на кровати под изящным балдахином
из прозрачной, струящаяся органзы.
Пока я с нарастающим изумлением рассматривал всё вокруг и
пытался понять почему последователи доктора Менгеле выбрали для
изуверских опытов над мной такое странное место, в коридоре
раздался топот шагов и в комнату вошли трое.
Первой семенила толстая чернокожая женщина с горящей
лампой в руке. Выглядела она весьма причудливо и специфично. На
круглом лице поблёскивали глазки бусинки, слегка заострённые
уширастопыренными лопухами торчали в
стороны, широкий нос картошкой возвышался над полными губами,
из-под которых выглядывали маленькие нижние клыки.
На голове у незнакомки был повязан большой белый тюрбан,
грушеобразную фигуру облегало ситцевое платье скромного фасона, а
длинная юбка лишь подчеркивала талию бегемота.
За ней шествовал белокожий парень не старше восемнадцати
лет. Невысокий, упитанный, с короткой стрижкой тёмных волос.
Круглое лицо, с чуть отвисшими щеками и приподнятым к верху
носом напоминало английского бульдога.
Одет он был донельзя странно: красный платок на шее, чёрный фрак
и брюки, а также жилет в полоску с цепочкой от часов.
Ну и последним в комнату вошёл тоже белокожий,
седеющий мужчина с кожаным саквояжем. Приподнятый к верху
нос, и отвисшие бульдожьи щеки с пышными бакенбардами намекали на
родство с предыдущим персонажем. Тесный, явно не по размеру,
сюртук, сидел на нём нелепо, что, впрочем, вроде никак не
беспокоило мужчину.
- Миста Эндрю, вы очнулись! (2) – радостно заголосила
незнакомка, едва приблизившись к моей кровати. Глядя на меня со
щемящей нежностью, она утёрла платком выступившие слёзы и истово
перекрестилась. – Слава Господу нашему и Деве Марии, вы
очнулись.
- Энди, дружище, ты как? – с тревогой поинтересовался молодой
парень. – Только скажи, я твоему подлому братцу все зубы
перечитаю.
- Немедленно отойдите от постели больного! – потребовал мужчина
с саквояжем, расталкивая собравшихся. – Дайте мне осмотреть
мистера Рэйвена. И, чёрт возьми, зажгите, наконец,
свечи. Здесь такая темень, что хоть глаз выколи.
Поставив саквояж на край кровати, он склонился надо мной и со
словами: «Как ваше самочувствие, Эндрю?», потянул свои
грязные руки к моей голове.