* * * * *
Грандиозная драма 1941—45гг. была бесконечно выше, величественней, надрывно-предельней, – можно сказать, что все события Первой Отечественной, от неманской переправы утра 12 (24) июня до Малоярославского поля, отложились в её первом году – а впереди было ещё четыре…
Но как мало, смутно, несообразно непропорционально знаем мы о смысле этого первого года в отношении той чудовищной горы фактов едва ли не о каждой минуте этих дней лета – осени 1941г. Ошеломляющий поток событий не прояснен, не упорядочен, не вскрыт в основе своего стержня, той единой пронизывающей ноты, что касается содержания всех событий и, неуловимо гениальная, меняет их смысл относительно внешней данности и приводит к итогу, ещё более обескураживающему, чем Бородино. Мы были несомненно и безусловно поражены летом 1941 года, наша кадровая армия мирного времени, в значительной своей массе с двух-трехлетней выучкой, многочисленная, добротная, богато снабжённая техническими средствами была разгромлена, а соотношение потерь убитыми и пленными (800 тыс.-ЗЗОО тыс.) – классический, хрестоматийно затасканный показатель надлома воинского духа – прямо свидетельствовал о далеко зашедшем пораженчестве (сравните Бородино 1812 года – 43500 убитых и 1000 (!) пленных). Далее уже были истребительные батальоны, ополчение… и вдруг чудо 4—6 декабря, когда войска, терпевшие поражения при полугора-двухкратном превосходстве громят равного и даже большего по численности неприятеля, когда в хаосе выступила воля, а безумная буря опала, открыв завершающий неожиданный итог.
Что было тем фактором, вокруг которого и за обладание которым происходила главная скрытая борьба, та невидимая коллизия событий, которая подводила к моменту, когда висящее на сцене в 1-м акте ружьё выстрелило в 4-м?
Можно сказать, что всё написанное о 1941 годе есть просто «бессмысленная» регистрация событий, что было там-то и там-то в то-то и то-то время, а бессильное теоретизирование, скорее раздражает своей беззубостью, лучше уж простая констатация фактов типа «что дождь идёт летом, а снег зимой», она, по крайней мере, показывает зияющую пустоту обобщений, подвигая на более глубокие размышления, нежели те, что есть в наличии, те, что, не проясняя смысла события, топят его в глубине пустословного моря.