Я успел рассмотреть пожилого мужчину, лежащего на диване. У него было бледное лицо и седые волосы. На сухих щеках выступали едва заметные кровоподтёки, а глаза были красные, как полузрелая малина.
Свет лампы со столика в основном падал на Иллариона с отцом, но ещё я обратил внимание на ковёр, висящий на стене. Господин Бёрк мог бы дотянуться до его ворса, подняв руку над спинкой дивана (я бы делал так каждую ночь перед сном).
– Отец, и правда, ты сам можешь замёрзнуть, – сказал Лари.
– Ничего не хочу слышать, Илларион. Возьми его и не ставь гостя в неловкое положение.
Господин Бёрк привстал, чтобы вытащить из под себя махровое покрывало. Под ним скрывалось худое туловище в пижаме, укутанное шерстяным одеялом. Когда я увидел это, совесть стала грызть меня на один зуб меньше. Лари принял у отца ткань и передал её мне.
– Отец, ты принимал лекарство?
– Да, мой мальчик, я пил этот яд и сегодня, – мужчина посмотрел на меня и усмехнулся.
– Хорошо. Тебе нужен отдых, так что мы не будем больше мешать.
Господин Бёрк слабо махнул рукой.
– Успеется. Представь мне своего честного и порядочного друга.
– Извините, что я такой бестактный! Моё имя Роланд, и… Мне теперь даже неловко, что я кажусь вам таким хорошим.
– Ну, что же, Орландо, Господь призывает любить себя, но при этом быть скромным. Вам стоит быть о себе лучшего мнения. Я слышал, как ответственно вы крадётесь. А ведь человека как раз таки красят поступки.
– Спасибо вам за эти тёплые слова, – сказал я (Лари потом уверял, что я стоял перед ними краснющий как помидор).
– А вот вид ваш оставляет желать лучшего, молодой человек. И в чью же войну вы ввязались? – спросил господин Бёрк старший.
– Я нравлюсь далеко не каждому.
– Отец, его избили неподалёку отсюда. Я нашёл его возле бара.
– Так значит, вы в нём и познакомились?
– Да, – ответил я.
Мужчина посмотрел на Иллариона и улыбнулся.
– Сынок, я же говорил, что ты не разочаруешься в людях в этом месте. Орландо, а вы пробовали брусничный пирог, что пекут в этом заведении?
– Не доводилось.
– Советую вам попробовать его, как будете проводить там время.
Отец Иллариона закашлялся на какое-то время, прислонив кулак ко рту. Когда приступ кончился, мужчина стал тяжело дышать, а я мог слышать, как хрипят его лёгкие.
– Ребята, вы простите меня старика, если я приму снотворное и покину вашу беседу?