– Вас
я чту, и Вам я повинуюсь!
Свободна станет вновь земля
всей нашей родины: усильем
народа нашего.
[Король]
– Уильям…
– Мы в бой пойдём за короля!
– Отец отстаивал страну твой
всегда, как ты, когда кругом —
враги и козни. Поприсутствуй
на разговоре здесь моём
с Элфсоном, Англии послом.
Он много говорил, затронув
шотландцев жизнь и честь. Указ
привёз он новый на сей раз
на размещенье гарнизонов
английских здесь, средь наших гор.
И раз он получил отпор
на размещение гвардейцев.
Жестокость Англии солдат —
для нас – беда, народу – ад.
Но никуда теперь не деться:
теперь иль мы – подчинены,
иль нам не избежать войны.
– Могу с послом наедине я
поговорить? – Ах нет, не смею
о том просить…
– Поговори.
Он ожидает тут с зари.
Твердит о стран объединеньи,
как неизбежности. Терпеть
я дальше это не желаю!
Уже я выбор сделал ведь —
его тебе я оглашаю:
чем сдаться Англии – так смерть
уж лучше будет.
– В том зале он.
Граф Дорсет, Джереми Элфсон.
***
Посол ходил в камзоле красном
по залу, нервничав слегка.
Движеньем быстрым однообразным
листы бумаг его рука
перебирала. То, читая,
готовил речь, то наблюдая
за стрелкой быстрою часов.
Казалось, в мыслях повторял он
всю важность тех прочтённых слов.
Он был типичный англичанин,
не скажешь: «лондонский он франт»,
скорее просто пуританин.
Русоволосый хвост на бант
был сколот сзади. На камзоле —
без украшений были полы.
Как видно, был он средних лет.
Оборки тонкие манжет,
на коих лент и кружев нет,
как будто были дополненьем
к тем строгим, сдержанным движеньям,
когда в который раз листы
перебирал он с напряженьем.
Лица неброские черты —
бледны. Усталостью с сомненьем
глаза его омрачены.
Решимость на лице читалась,
но всё же верх брала усталость.
И думал он: «Труды тщетны.
Теряю время я часами.
Что говорить мне с дикарями?
Теперь не избежать войны.
Сулят всё те же результаты
и предстоящие дебаты.
Теряю время. Объяснить
что-либо им? Да невозможно!
Король и тот – чуть что – за ножны.
А от вассалов ожидать
тогда чего? Безумцев рать!»
Открылись двери. Во мгновенье
его былое выраженье
лица сменило удивленье.
То был король, а то – вассал?
Вошёл Уильям гордо в зал
не в килте, – в светлом одеяньи
что стоит, будто, состоянье.
Наряд брильянтами блестит,
златыми нитями расшит.
Элфсон невольно поклонился.
Сдержал улыбку Вильям. Да,