Ходить среди безмолвных сугробов в малолюдном черно-белом районе, находясь в ожидании, когда же тебя позовут домой, в замок, – эксцентричная романтика для адептов духа пустоты. Через сто напрасных метров прогулки вдруг веселой рысью перебежала мне дорогу чёрная кошка. Я остановился – животное тоже, чтобы живо посмотреть на меня. Показалось, что задорная кошка улыбнулась, а по прошествии пары беспечальных секунд тихо рассмеялась, пробормотав что-то такое: «Дурачок, ха-ха, посмотри на свою слабоумную и закисшую мордочку и нелепую одежду! Шагай прытко, глупый человечек, на двух неуклюжих лапках!» После чего чёрная кошка ловко подпрыгнула и исчезла за поворотом. Я, по обыкновению несуеверный, развернулся и изменил маршрут для прогулки в одиночестве, сделав его ещё более замысловатым и бессодержательным.
Минут через сорок в ногу с размаху уткнулся нос Борея, и я, поскользнувшись, еле удержался на ногах. Борей игриво ловил мой взгляд и был настроен азартно. С беззастенчивостью обнюхав меня, он заявил: «Где это вы жевали? Ну?! О, пирожки?! Это не пирожки Никитичны! Я-то знаю в этом толк!» – «Что-что? Признавайся, ушлый пёс!» – ответил я, сообразив, что иногда происходит в моей опочивальне с оставленными в одиночестве яствами. «Ты прав! Я читаю твои мысли! Люблю тебя, сердечный друг! Дай лизну в морду! Уверен, что ты не в обиде и всегда сам бы поделился! А старуха не понимает мою преданную душу, рычит в ожесточении и гонит прочь из кухни!» – Борей был убеждён, что я соглашусь с ним во всём.
Совсем скоро мы были дома, и Борей растворился в воздухе коридоров. На одной из лестниц с важным видом вырос помолодевший, но заспанный Петрович. Он, по старой привычке, крепко держал массивный подсвечник с тремя потрескивающими свечами.
– Хорошо выглядишь, Петрович! – начал я с комплимента. – Даже не узнать! Время снова благосклонно к тебе.
Петрович с достоинством чуть склонил голову и в ответ медленно прошелестел:
– Мерси, барин!
Объяснить Петровичу, что я не барин и подобное обращение неуместно, было невозможно. Старик бы обиделся, услышав несогласие с привычными ему словами.
– Сударь! – протянул он и, сделав паузу, продолжил: – Аркадий Владимирович велели передать просьбу явиться к нему, в кабинет, сию же минуту! Велели Вас проводить к себе.