Трясущиеся пальцы высекают огонь. Проклятье! Осталось всего три спичинки. Пока горит эта, нужно успеть вернуться.
Коридор. Зал. И здесь новая волна ужаса с колючим гудением обдаёт его с головы до пят. Дверь! Эта изуверская, чудовищная дверь в дедову спальню, открыта…
Он не помнит, как оказался в прихожей. Помнит только как, извиваясь поджариваемым червём, ползал по грязному полу, зажигая последние спички: одну, вторую… И ещё помнит, что слышал шаги, приближающиеся, шуршащие шаги в темноте. Слышал он их не ушами, нет. Он слышал их всем своим нутром, животом, грудью… Шаги ближе, ближе…
Где же проклятые ключи?! Последняя спичка. Последняя надежда. Она догорает, умирает, гаснет. Всё. Упала косматая тьма, мертвец-тишина наложила на горло свои холодные лапы. Он почувствовал себя в гробу, заживо погребённым под тремя метрами вязкой тяжёлой глины.
Он стоял на полу, на коленях, обращённый лицом к невидимой им входной двери. Шуршащие шаги в темноте смолкли. Его спинной мозг осязал: Нечто больше не приближалось. Оно у цели.
Фальцетик в его голове жалобно проныл: «Может, это сквозняк?..» Он медленно, оробело, будто бы со скрипом преодолевая каменное оцепенение тела, повернулся. Увиденное обратило его в статую.
Там, посереди кромешного мрака прихожей, в нескольких несчастных шагах от него, беспомощно стоящего на коленях, возвышалась, мрела, колыхалась в мёртвом безмолвии, светящаяся фигура. Абсолютно белая, без лица, она казалась созданной из плотного студенистого тумана. И вот она, (он? оно?) медленно поднимает мутно-белую, желеобразную руку вверх, вознося её над своей слепой туманной головой. В руке зажат предмет. И предмет этот состоит вовсе не из призрачного марева. Он совершенно реален. Он настоящий, и он чудовищен. Предмет этот – молоток для отбивания мяса. Громоздкий, сверкающий. Его ужасный, покрытый зубьями боёк густо обагрен свежей, вязко скапывающей куда-то во тьму кровью…
В непредставимой, запредельной тиши, фигура двинулась вперёд, прямо на почти убитого страхом, полумёртвого, парализованного, коленопреклонённого человечка. Единственное, что мог сделать человечек – это зажмурить глаза.
«Успею ли я услышать треск костей своего черепа?» – нелепо мелькнула последняя мысль в готовом лопнуть мозгу.
Бом! Бом!
Часы пробили два по полуночи.