Был я молод и сентиментален,
Не скрывал навернувшихся слёз,
И слова золотые слетали
В душу мне с чёрно-белых берёз.
Я вдруг понял, стихи – это правда,
Если в них непутёвая жизнь,
Но жужжали и слева, и справа,
О своём проповедники лжи.
Стиснул зубы и больше ни слова
Не промолвил две тысячи лет.
Умер плач мой, но смех свой суровый
Посылал я, как пули, в ответ.
Я не прав был, что рвал свои тексты,
Сердце часто кричало: «Не рви!»
В кабаке, где пьянели невесты,
Под гитару запел о любви.
Неиспорченный, в белом костюме
Я входил в этот самый кабак,
Песни пел, но тяжёлые думы
Не хотели оставить никак.
Ах, какие там женщины были,
И, надеясь на лёгкий успех,
Как любили они, как любили!
Но любили, наверно, не тех!
Средь веселья рыдала гитара,
И хмелела от выпивших пар,
И тогда я просил кочегара,
Чтобы в топке поддерживал пар.