Генка выскочил на поляну, облегченно вздохнул, увидев сестру здоровой, невредимой и даже не слишком зарёванной, и сразу принялся ее отчитывать:
– Сколько можно прятаться?! С ума, что ли, сошла?! Я с ног сбился, охрип от крика, а она сидит себе спокойно и помалкивает. Крикнуть, что ли, лень в ответ?
Он замолчал, обвел лужайку задумчивым взглядом, облизал губы и неуверенно спросил:
– Слушай, по-моему, я тут уже был, но тебя не видел. Точно не видел. Где ты пряталась? Вроде тут и спрятаться негде. В кустах, наверное, сидела и посмеивалась, вредина такая.
Настя молчала.
Не из вредности, нет.
Она просто ещё не вышла из недавней задумчивости, навеянной, в том числе, и прощанием с Василием, и слова брата носились где-то рядом с ней, не задевая сознания. Она и рада была бы откликнуться, но язык не повиновался, не успевал за роем мыслей. Да и говорить о только что пережитом Настя не могла – слишком различными были эти два мира.
Она не спрашивала, но понимала и так, что права говорить о странном путешествии ей никто не давал. Да и кто в него поверит?!
Казалось, что попав домой, Настя всё ещё оставалась в гостях. Два мира, переплетаясь, создавали невообразимый хаос в голове девочки, и говорить она не могла, как ни велико было желание.
– Ладно, – примирительно вздохнул Генка, не дождавшись ответа. – Хватит дуться. Пошли домой. Мать беспокоится. И я забегался. Все меня грызут, а я чем виноват?! Ты же сама смылась тихонько…
Настя послушно встала, машинально пошла за братом следом, но мыслями она была далеко. Выплыть из параллельного мира оказалось труднее, чем покинуть его физически.
– Да, а где кот? – спохватился Генка на полпути, остановился и даже поглядел кругом. Потом медленно пошёл вперёд. – Что-то я твоего Василия не вижу. Пусть выходит. Простил я его. Черт с ним! Пусть живет. Я ведь так, сгоряча сказал. Зови его домой. Ничего ему не будет.
– Гена, не чертыхайся, – бесцветным голосом произнесла Настя и обрадовалась: она снова может говорить, хотя о пережитом никому не скажет ни слова. Это она твёрдо решила.
– Не чертыхайся, братик, – повторила она всё тем же не своим, чуть глуховатым голосом. – Это нехорошо.
Генка остановился, повернулся к Насте и остолбенело уставился на сестру.
– Ты чего? Заболела? – не на шутку встревожился он. – Дай-ка лоб. – Он осторожно дотронулся рукой до ее лба. – Не-е, температуры вроде нет. Да чего ты? Как принцесса замороженная…