И чем больше он слушал истории, тем отчётливее понимал, что душевная доброта повинна во всём. Жестокость и бессердечие – спасение от разлада в душе, а значит – спасение от болезней. Уходил Николай с работы совсем другим человеком. Он ясно понял, как надо жить, чтобы не было больно. ” Я им отомщу”, – это последнее, что подумал он о друзьях, прежде чем забыть эту историю и погрузиться в совсем другие мысли.
По дороге домой он забежал в магазин и купил краску для волос. Он надеялся, что мать куда-нибудь отлучилась, и он успеет покрасить волосы, прежде чем она увидит его таким. Его ожидания не оправдались: мать вышла навстречу, как только услышала поворот ключа во входной двери, и уже включила свет в прихожей.
– Здравствуй, родной, – мать нежно обняла его. – Почему ты вчера ничего не поел?
– У Стёпки поел досыта, больше не хотелось, – сказав это, сделал попытку быстрее прошмыгнуть в ванную, но мать схватила его за руку.
– Постой-ка, – встревоженным голосом она задержала сына и приподнялась на цыпочки, присматриваясь к его волосам. – Боже мой, да у тебя виски седые! И вокруг глаз морщинки. Что случилось, сынок? – В её взгляде было столько страха, что Николай поспешил успокоить мать.
– Ничего у меня не случилось. Просто старею.
– Да, это в двадцать шесть лет-то?!
Мать пошла вслед за сыном, который отправился мыть руки.
– Сыночек, скажи правду, ну пожалуйста! Вчера с утра у тебя был нормальный цвет волос. Что произошло? Мать не давала закрыть дверь в ванную.
– Я тебе честно говорю: ничего у меня не случилось. Позволь закрыть дверь, я хочу в туалет.
Мать покорно отошла от двери, но уходить не собиралась. Как только он вышел, вновь кинулась к нему с расспросами. Николай, понимая, что она не отстанет просто так, решил соврать.
– Ольгу помнишь? – он сел на своё место за столом в ожидании ужина.
– Скворцову, светленькая такая?
– Да. Она ушла к другому.
– К кому?! …Вы же вроде с ней расстались?
– К одному придурку, ты его не знаешь. А я, дурак, даже о женитьбе начал думать…
– Вот стерва! Ну и очень хорошо, что она до свадьбы раскрылась. Ты правду говоришь?
– Мам, когда я тебе врал?
– И ты из-за этой дуры так расстроился, что поседел? – мать нежно обняла сына. – Плюнь ты на них! Зачем они тебе нужны?
– Я и наплевал. Сначала расстроился, потом подумал – и наплевал. Давай кушать, мам, умираю с голоду. Как поживает Семён Николаевич?