– Подагра? – проговорил он. – У вас подагра?
– У меня была подагра. Однажды. В марте. Длилась один день, – как только Измаил взялся за медицинские вопросы, я заерзал. То же самое обычно случалось на базаре, когда неизбежно заходил разговор о коврах.
– Ну раз уж вы здесь, давайте я вас осмотрю, – и он начал ощупывать мне шею.
– По-моему, это не палец на ноге, – сказал я – Но вы врач, вам виднее.
Рука у него была теплая.
– С вашей ногой делать нечего. Подагра ушла. Но я эндокринолог. Моя специальность – шеи.
– Хорошо еще, что вы не проктолог, – мысль о медосмотре нервировала меня, и я начал шутить. – Скажите, можно звать вас Измаилом?[4]
– Зовите, как вам нравится, – ответил он.
Он замер в одном месте и начал трогать чуть глубже, глядя в сторону, сосредоточившись на том, что пытался прощупать.
– Вам известно, что у вас есть небольшая шишка на горле?
– У меня масса шишек на горле. Оно так устроено.
– Но у вас тут лишняя шишка, ее быть не должно.
– Я сам тут не должен быть, доктор, подагра прошла…
Я прекратил вещать, когда он открыл шкафчик и вытащил поддон с медицинским оборудованием, выглядевшим как набор для фильма ужасов.
– В вашем возрасте и при вашем общем самочувствии вероятность того, что есть повод для беспокойства, – один из тысячи, – сказал Измаил. – Но я тем не менее взял бы пробу. Чтобы ни о чем потом не волноваться.
Он показал мне иглу размером с кулинарную спринцовку.
– Вот это и есть «не волноваться»?
Существуют слова, к которым жизнь тебя совсем не готовит, к примеру, такие: «У вас рак».
Я наслушался предостаточно об этой болезни, еще ребенком, когда она приключалась с друзьями семьи или с родней. Взрослые рассуждали о ней вполголоса, и чем тише они говорили, тем настойчивее я прислушивался. Я заметил, что опухоли у женщин обсуждались во фруктовых понятиях, а мужские – в спортивных.
– Вы слыхали о кузине Сэди? У нее было размером с апельсин!
– Не может быть!
– А помните того приятного мужчину, мистера Фридмана, из обувного? У него прямо в желудке – с бейсбольный мяч.
– Ой! Прямо как у моей тети Сони – с папайю!
Но рак – всегда чья-то чужая болезнь, старческая, она бывает у по-настоящему больных людей, прости господи. Мне было тридцать семь, я прекрасно себя чувствовал, а потому в моем воображении в тот жаркий июльский день, как раз в пятилетний юбилей моего сына, такая вероятность и не мелькала. Я только что воткнул пятую свечку в пирог и собирался добавить еще одну – на удачу, как зазвонил телефон.