Увидев, что несмотря на урчание в животе, я отбросил
и еду, Макс слегка побледнел и покрепче ухватился за
поручень.
— Но мы уже на максимальной скорости! — нервно
подметил Дом.
— Включай форсаж, — дал я команду.
— Форсаж? Но ведь он одноразовый! И тестировал я его
слишком мало… — почуял неладное Лысый.
— Форсаж через три… две… одну… — игнорируя пререкания
водилы, начал я отчет, за время которого покрепче ухватились за
поручни и напитали защиту на максимум уже все в машине.
А я сделал себе пометку напомнить подучить Дома
выполнять команды командира без лишних вопросов. От такого
разгильдяйства и помереть можно. Особенно в красной
зоне.
Совсем Колль их разбаловал там в тепличных условиях
столицы.
Я уже приготовился врубить принудительный форсаж
своими методами, но Лысый в последний момент уловил серьезность
моего настроя и, недовольно матерясь себе под нос, таки врубил
форсаж.
Моторы заревели. Стихийный Металл Каймана скрипнул и
местами деформировался от столь резкого ускорения. И прямо через
густой толстый кустарник мы выскочили на каменистый выступ в виде
трамплина.
Это произошло так быстро, что даже сверхчеловеческой
реакции нашего водилы не хватило, чтобы сменить
траекторию.
И Кайман на полном ходу взмыл на десять метров в
воздух, где прямо сквозь туман разноцветных туч, на нас смотрел
огромный нечеловеческий глаз.
Огромному глазу мы не понравились.
Особенно когда его владелец понял, что летим мы аккурат в него и
взмахнул своими здоровенными каменными ручищами.
— ДЕРЖИ РОВНО! — приказал я, пока инициативный, где не надо
Лысый не решил подключить полетные двигатели и избежать
столкновения.
— Вот же бл… — только и успел смиренно пробурчать водила и
покрепче вцепился в руль.
И в тот же миг Кайман влетел прямо в единственный глаз не
успевшей уйти от контакта гигантской твари. От удара внешнюю
оболочку глаза порвало, оттуда брызнула вязкая жидкость вперемешку
с кровью, а наш транспорт отпружинило в сторону и закрутило так
сильно, что мы камнем полетели вниз.
Матерясь, водила выровнял Кайман в воздухе, и приземлились мы
правильной стороной. Но настолько жестко, что даже бронированный
металл жалобно заскрипел от удара о землю. И, не дожидаясь полной
остановки, я выскочил наружу с клинком наперевес.
Нос тут же забился тяжелым сухим воздухом, а по ушам ударил
оглушающий дикий вопль. Исходил он от десятиметрового циклопа с
кровоточащим глазом, который яростно размахивал своими каменными
ручищами.