– Как раз в этом я и сомневаюсь… Одного не могу понять, почему какой-то там остров для вас превыше человеческой жизни?
– Он не какой-то, Кэтлин, – взгляд лорда вспыхнул. Чернота и пламя сочетались в нём удивительным образом. – И он не превыше жизни, но дорог и мне, и его жителям. Разве тебе не дорога земля, на которой ты выросла?
Мне вспомнилась выжженная пустошь Флуэнского герцогства. Период его процветания закончился ещё до моих сознательных лет, и когда я была ребёнком, засуха уже охватила земли.
– Она дорога мне, но не настолько, чтобы ради неё умирать. Для меня земля – это люди, которые на ней живут.
– Для меня тоже. Разница лишь в том, что и земля, и люди в моём понимании – это одно целое. Иль-Нойер – наш дом. И чтобы спасти его, мы готовы идти на жертвы.
– Может, вы и готовы, но я – нет. Скажите, а ваш отец точно так же толкал супругу на верную смерть и скрывал от зевак её несогласие?
Лорд Шенье усмехнулся, но его усмешка походила на печальную гримасу.
– Моему отцу повезло больше, чем мне. Мама выросла на Иль-Нойер и с радостью приняла свою судьбу.
– Да, со мной вам и правда не везёт. Я подобной судьбе совсем не рада.
Мы оба замолчали, сверля друг друга взглядом. Когда тишина затянулась, в дверь каюты постучали.
– Ваше сиятельство, мы подплываем, – послышался голос одного из моряков.
– Иду, – отозвался граф, а после обратился ко мне. – Я вернусь за тобой, когда придёт время садиться в шлюпку.
– Шлюпку? Я думала, у вас на острове есть порт…
Граф нахмурился.
– Порт уже затопило. Жди тут и не делай глупостей.
Он ушёл, а я так и стояла посреди каюты. В пыли и ошарашенная. А в голове пульсировало: «Остров – наш дом, и ради него мы готовы идти на жертвы».
***
Освальд Шенье
Захлопнул за собой дверь и выругался. Почему, будучи эрром и умея находить с людьми общий язык, я не могу договориться с единственным поистине важным для меня человеком? Такое ощущение, что мы созданы, чтобы не соглашаться друг с другом.
А с каким осуждением она на меня смотрела! С ума сойти. Такое чувство, что я действительно тот монстр, которым меня описывают. Душегубец во плоти. Ну что? Что мне остаётся делать? Ни у меня, ни у неё, ни у кого из нас нет выбора. Каждому отведён его путь и срок. Наши с Каталиной пути были определены до рождения.
– Бросаем якорь, милорд, – послышалось с верхней палубы, и я вздохнул. Самое сложное ждало впереди.