Вскоре, взглянув на градусник, Павловский удивился:
– Температура 34,7. Получается, что убийство совершено менее часа назад. Поразительно!
Жеребцов тем временем звонил в полицию:
– Дежурный, посмотри, у нас есть что-нибудь на Морозова Сергея Ильича, двадцати пяти лет, уроженца Ярославской губернии?
Вскоре он докладывал Кошко и Соколову:
– Сторож Морозов проживает на Трубной площади в доме купчихи Кононовой. Два раза привлекался к суду за воровство. В позапрошлом году за кражу денег из посудной лавки Гольдмана отбыл трехмесячный срок в губернской уголовной тюрьме на Таганке.
Кошко задумчиво почесал ухо:
– Хорош фрукт! К чужому добру тянет молодца. Господин Латышев, Морозов что-нибудь мог похитить?
– В несгораемом шкафу – восемьдесят тысяч наличных, но вскрыть его практически невозможно. Сейф в кабинете председателя. Кстати, я уже звонил ему по телефону, хотел пригласить сюда, но горничная сказала, что он в отъезде. Пошли, господа полицейские, на всякий случай проверим сохранность ценностей. У меня есть ключи.
Громадная филенчатая дверь оказалась отпертой. Кошко достал увеличительное стекло, внимательно осмотрел замок. Весело произнес:
– А злоумышленник снимал отпечаток замочной скважины! Тут очевидные следы воска.
– Ну, стало быть, и сейф открыт! – уверенно сказал Жеребцов.
И оказался прав. Злоумышленник, видимо, подделал ключ, открыл несгораемый шкаф и даже поленился закрыть.
Кошко подозвал Латышева:
– Взгляните, что похищено?
Латышев едва взглянул, как ахнул:
– Это что творится! Похищены все наличные. И моих документов нет. Как же я сумею сделать отчетность?
Кошко ткнул перстом на капли стеарина возле сейфа:
– Вот, коллеги, указание на то, что преступник пользовался свечкой. Он побоялся включить электрическое освещение, чтобы не привлечь внимание с улицы.
Соколов все время хранил молчание. Он лишь цепким, острым взглядом следил за происходящим. Вдруг обратился к Латышеву:
– Где ночные сторожа оставляют верхнюю одежду?
– Гардероб общий – внизу, возле входа. Я, извините, пальто снять не успел. Едва вошел, вся кутерьма началась. А вы, господа полицейские, раздевайтесь, здесь тепло, протоплено.