Сам же подъехал к низким столам-тумбам, сделанным с таким расчетом, чтобы до любого предмета можно было дотянуться с высоты инвалидного кресла, и щелкнул чайником. Загремели чашки, добытые из тех же самых шкафов, после них на свет появились вазочка с вареньем и блюдо с ватрушками. Все это он выставил на сервировочный столик, после чего снова развернулся, окинул Крячко внимательным взглядом и спросил:
– Может, голодный? У меня на ужин запеканка мясная была, могу поделиться.
– Спасибо, в другой раз, – вежливо отказался Стас.
– Объесть меня боишься? – усмехнулся Пряхин. – Зря. Я готовить люблю, и, надо заметить, получается это у меня весьма неплохо. Не передумал насчет запеканки?
– Да хрен с тобой, уломал, – махнул рукой Стас. – Если честно, пожрать как следует я люблю.
Пока грелась запеканка и закипал чайник, разговор шел ни о чем. О погоде, о новостях столицы, о том, какое впечатление на московского гостя произвел Воронеж. Но, как только с приготовлениями к чаепитию было покончено, Пряхин посерьезнел. Было видно, что ему не терпится узнать о цели визита гостя, и он едва сдерживается, но воспитание не дает ему начать задавать вопросы, пока тот не доел. Крячко это понял и поспешил расправиться с щедрой порцией картофеля и мясного фарша. Прожевав последний кусок, он отставил в сторону пустую тарелку и произнес:
– Я к тебе с просьбой. Мне бы в «РуАр» попасть. Можешь помочь?
– Что ты там забыл? – нахмурился Пряхин. – На твоем месте я бы от этой фирмы за восемь верст бежал.
Вопрос Пряхина прозвучал как формальность, поэтому отвечать на него Стас не стал, а, в свою очередь, спросил:
– Николай ведь туда захаживал, верно?
– Возможно, – уклонился от прямого ответа Пряхин. – Тебе-то что там делать? У тебя, небось, и десятка тысяч не наберется. Причем ни наличными, ни по банковскому счету.
– Имеешь в виду вступительный взнос? – догадался Крячко. – Согласен, денег у меня немного, а про то, чтобы выкупить членский билет, я и не помышляю. У меня на то другие причины.
– Вот как? Любопытно.
– Что именно любопытно?
– Да то и любопытно, что у Кольки вообще друг всплыл, а еще любопытнее, что он так жаждет сунуть голову в кишащую крокодилами реку. Точно так же, как сам Колька. Не помню, чтобы он хоть раз о тебе упоминал. А ты говоришь – друг. Разве такое бывает?