Сейчас же присутствие молодого человека его раздосадовало. Он знал, что Мария, ведя свою игру, может заставить молодого человека присутствовать при разговоре. До определенного момента, разумеется, но все же… Гурову же совсем не хотелось заводить неприятный разговор в присутствии туповатого денди.
Мария увидела мужа сразу, как только тот переступил порог буфета. Как-то так всегда получалось, что она безошибочно угадывала его появление и даже в шумной толпе сразу находила его глазами. Чувствовала, что ли? Гуров не знал, но его это всегда радовало. Вот и сейчас Мария призывно помахала рукой, показывая, что заметила его появление. Лев подошел к столику, наклонился и поцеловал жену в щеку. Денди сразу сник, подхватил тарелку и, бормоча что-то вроде: о, простите, меня, кажется, зовут, исчез из поля зрения. К вящей радости Гурова, Мария останавливать его не стала.
Правда, радость длилась недолго. Лев еще сказать ничего не успел, а на лице жены уже появилось то самое ненавистное выражение – жена сразу догадалась, зачем он здесь. «Тем лучше, – подумал он. – Значит, все пройдет быстрее, чем я рассчитывал».
– Когда?
Как ни готовился Гуров к этому вопросу, он все равно прозвучал неожиданно. Торопиться с ответом Лев не стал. Придвинул освободившийся стул вплотную к стулу жены, присел рядом, взял ее руку в свою и нежно поцеловал.
– Избавь меня от этих театральных жестов, – поджав губы, произнесла Мария и легким движением освободила руку из ладони мужа.
– Маш, ну, прости, – виновато потупился он. – Обстоятельства требуют.
– Твоего Орлова нужно к пожизненному заключению в одиночной камере приговорить, – выдала Мария. – Какой раз он срывает мою премьеру? Восьмой? Десятый? Он что, анонсы не читает?
– Орлов здесь ни при чем, – заступился за генерала Гуров.
– Значит, Крячко, – сделала вывод Мария. Гуров промолчал, а она продолжила: – Ну, конечно! Если не Орлов, так Крячко.
– Маш, думаю, он в беду попал, – начал Лев.
– Меня это не интересует, – отмахнулась Мария. – Когда и насколько? Вот что мне интересно.
– Сегодня. Насколько, не знаю. Орлов отпустил до четверга, – выпалил Гуров, чтобы поскорее проскочить самый неприятный момент разговора.
– Ясно.
Слово упало, как булыжник на мостовую. Больше Мария ничего не добавила, а Гуров не знал, чем ее утешить. Так и сидели, глядя в пол. Как всегда, тягостное молчание прервала Мария: