— Кто тебе такое сказал? Я тоже хочу на пикник.
Радостный лай тут же сотрясает наступившую тишину. Сенатор, усаживаясь, смешно высовывает язык и с надеждой смотрит на хозяина.
Все ждут разрешения Йохана, а внутри меня вдруг расцветает детский восторг. Пикник! На природе! Как глоток свободы, честное слово! И даже огромный доберман рядом не сможет испортить импровизированный праздник!
— Между прочим, ты обещал компенсировать, — смеюсь, а Йохан подозрительно прищуривается. Видимо, уже ожидает подвоха. — Любым образом. Я выбираю пикник!
Глаза его озаряются глубокой молчаливой радостью.
Спустя минут сорок мы уже удобно расположились на газоне, а я с таким наслаждением откусываю кусочек сыра, будто это настоящий деликатес. Заедаем копченым мясом и свежеиспечённым багетом, запиваем кто минералкой, кто соком, болтаем и обмениваемся шутками, и только Сенатор несколько разочарованно косится на ароматное мясо, удрученно положив элегантную морду на передние лапы.
Чуть позже бедного пса увела играть в догонялки Алисия. И атмосфера редко потяжелела.
От беззаботности не остается и следа. Тягучее напряжение сковывает сознание. Так случается каждый раз, когда я остаюсь наедине с Йоханом.
А сейчас не понимаю, как закрыться от изучающего задумчивого взгляда. Недоговорённость витает в воздухе. Как будто нам с мужчиной есть что обсудить. Как будто это не я меньше чем через две недели вернусь домой. Туда, где меня ждёт куча неприятностей. А он останется здесь, с привычной жизнью, работой, домом и любимой племянницей.
Даже не смотря на Йохана, я чувствую, как его взгляд настойчиво хватает лодыжки, движется выше, спотыкается о колени… кожей ощущаю, как мужчина отводит глаза, пытаясь найти отвлечённую тему для разговора, но у него ничего не выходит. И тогда пристальный взор пронзает заново и продолжает настойчиво ласкать дальше, изучая меня.
Тянемся к бутылке с минералкой одновременно. Его пальцы накрывают мои.
И тут взгляды скрещиваются и дрожь пронзает, задевая трепетом даже потаенные уголки души.
— Я сам наполню твой стакан.
Слегка расслабляет пальцы, позволяя мне отнять руку.
А я опускаю глаза.
— Даша, — вздрагиваю от силы его голоса, — можно я буду тебе звонить?
Безмолвие становится громким. Осязаемым.
— Звони, — пожимаю плечами почти безразлично. — Я ведь тебе номер оставила.