– Чего тебе? – Гаевский постарался придать вопросу полную независимость, но в конце фразы, там, где предполагался вальяжный вопрос, тембр прогнулся, в голосе скользнула предательская визгливая нота. Это было плохо. Очень плохо для Гаевского.
Кажется, вся банда в сборе. На бетонном приступке за тыльной стороной аптеки, они, пять материализованных кошмаров всех приличных мальчиков в округе, расположились лениво, хмуро и абсолютно бесцельно. В этой жизни приспешников Эрика, действительно, не предполагалось никаких порывов и стремлений. До тех пор, пока в поле их зрения не возник Гай. У них сразу же появилась цель в жизни.
И чёрт дёрнул Званцева пойти дворами. Видимо, та часть Никиты, которая вечно стремилась к неприятностям, потащилась на репетицию этими вонючими тылами, мимо стыдливо укрытых от парадной стороны улицы мусорных баков. Там, где скрываются от света вопиющие несовершенства мира и банда рыжего Эрика.
До сих пор они существовали параллельно – банда и Никита Званцев. Видимо, настал момент попасть в орбиту их интересов. Это было неминуемо, как восход и закат солнца. Они выбирали каждый раз новую жертву, и Никита знал, что когда-нибудь очередь дойдёт и до Гая. Это знали все, просто потому что Гаевский представлял из себя идеальную жертву. Классическую. И их растущее внимание к тихому, домашнему мальчику сгущалось душным кольцом уже несколько дней.
– Оставь его, Эрик, – сказал Кит негромко, уже проклиная себя за то, что влез. Его ждал Рай, он договорился в одном из клубов, что они смогут там играть днём, когда посетителей ещё нет, и Званцев уже очень опаздывал. – Отвянь от Гаевского.
Он подошёл поближе. Под носом у Гаевского надувались красные пузыри, он дышал тяжело, со всхлипами. Кровь. У этого хлюпика уже пошла носом кровь, хотя его никто ещё пальцем не тронул.
– Вытри лицо, болезный, – Кит, поморщившись, протянул ему носовой платок. Мама каждое утро зачем-то совала ему в нагрудный карман чистый носовой платок. Ситцевый, хотя все уже давно пользовались при необходимости бумажными салфетками. Гаевский размазал коричневую кровь по лицу, протянул уже замурзанную тряпку обратно. Кит хотел было отказаться, но вспомнил, что мама может сильно расстроиться из-за потери этого допотопного платка. Он скомкал его и засунул обратно в карман.