– Так может, наоборот, лучше
оказаться там, до куда он не дотянется.
– Можешь попробовать. Но я бы не
рискнул. Есть ещё, что добавить?
– Разве что… – я перевёл взгляд на
подошедшего Рейна и его мать. – Бывал я на свадьбах и поинтереснее.
И там не приходилось так наряжаться.
– Ха, куда уж интереснее? – кисло
улыбнулся молодой парень. – Но так и быть, потраченные на камзолы
средства наша семья тебе возместит.
– Буду благодарен. Вот только, сам
понимаешь, их шил не абы кто, а настоящий профессионал своего
дела.
– И как же его имя? – с сомнением в
голосе спросила госпожа Деневиль.
Что ж, не люблю быть голословным.
– Имя? – переспросил я и, чувствуя интерес со стороны других
стоящих рядом благородных, чуть громче добавил. – Мастер Дрепьён,
единственный и неповторимый.
Блурвель лениво наблюдал за тем, как
госпожа Деневиль мечется по своему кабинету, пытаясь прямо на ходу
задавать вопросы и тут же находить на них правильные ответы. Такое
поведение свойственно многим людям, ведь таким образом они
неосознанно погружают себя в медитативный транс, переключая
наполненное стрессом и переживаниями тело на простую и понятную ему
работу. Самому мастеру эти уловки давно были без надобности.
– Как это вообще могло произойти? Не
один, не два… А двадцать пять слуг под контролем мага ковена! У
меня в поместье! Разливают отравленное вино в бокалы имперской
знати! На свадьбе моего сына! Ты понимаешь, что мы стали настоящим
посмешищем для всех других домов? Да я теперь вздрагиваю, когда мне
доставляют почту. Каждое второе письмо – это попытка
воспользоваться нашей слабостью и выторговать что-то для себя в
качестве извинений. Мне уже на улицах Триема страшно
появляться.
– Переезжай ко мне, – наигранно легко
предложил Блурвель. – Погостишь в моём поместье подальше от
неприятных тебе людей, пока всё не уляжется.
– Ты прекрасно знаешь, что это
наихудший вариант из всех. Нельзя показывать слабость!
– Тогда покажи им свою силу. Никаких
уступок, никаких обещаний, никакого торга. Любая попытка сгладить
ситуацию будет означать признание тобой вины.
– Я так и делаю! Но всё это будет
иметь смысл лишь до тех пор, пока свои претензии нам не озвучит
имперская канцелярия. После этого все остальные будут не намекать,
а требовать. И эта неопределённость тяготит меня больше всего.
Почему до сих пор молчит Император?!