— Еще! — шипел инляндец, когда Алина останавливалась в страхе, что дрожащие руки подведут и она сорвется вниз, утянув за собой и профессора. — Выше! Иначе нас учуют!
Она лезла и лезла, не обращая внимания на мешающие крылья, пока в очередном витке, пятом или шестом по счету, Тротт не дернул ее за ногу, призывая остановиться.
Здесь желоб-ствол располагался почти вертикально, и края его сходились совсем близко — между ними была щель сантиметров двадцать, не больше. Внутри он напоминал широкую бочку. Алина изо всех сил упиралась руками и ногами в стенки, растопырила и крылья, но руки немели, отказывали.
Снизу послышались голоса.
— Сейчас упаду, профессор, — прошептала Алинка, с отчаянием представляя, как она выкатывается из этой «горки» прямо под ноги преследователей.
— Не вздумайте, — процедил он. Зашевелился — принцесса даже боялась опустить голову, чтобы посмотреть, что он делает, — а инляндец подполз выше, ей за спину, и, упираясь только ногами, достал у нее из ножен кинжал, воткнул рядом с ее рукой.
— Держитесь, — второй, его нож вошел в кору рядом с другой ладонью. Алинка вцепилась в рукояти, а Тротт обхватил ее за талию и прижал к себе. Сразу стало легче.
Алина затихла, глядя из укрытия вниз, на землю, где остановились два охонга со всадниками. Ей было жарко, за спиной тяжело дышал профессор Тротт — он тоже был горячий и напряженный, и сердце его колотилось так же, как ее собственное.
Люди переговаривались, охонги с тонким верещанием поводили передними лапами в воздухе, крутили треугольными головами.
— У них на лапах обонятельные ворсинки, — неслышно шепнул Тротт на ухо — и она дернулась от щекотки и прикосновения жесткой бороды. Крепкая рука тут же сжала ее сильнее, и Алинка замерла. Ствол от ее движения, как ей показалось, скрипнул просто оглушительно. Но ловчие внизу не обратили на звук внимания.
— Спокойно, — так же тихо проговорил инляндец. — Мы, конечно, наследили, но запах этого растения перебивает наш, и если следов еще не заметили, то скоро уйдут.
Охонги действительно немного потоптались около их укрытия и пошагали дальше, от одного папоротника к другому, пока не скрылись из виду. Алинка закрыла глаза — от облегчения у нее даже в голове загудело.
А когда открыла, поняла, что звук был реальным. Прямо напротив принцессы, в витке ствола висела гигантская стрекоза. Крылья ее и издавали этот гул, двигаясь так быстро, что выглядели четырьмя смазанными веерами. Челюсть, способная перекусить Алинку, сжималась и разжималась, а два фасеточных глаза, казалось, смотрели прямо на нее.