Самое страшное и одновременно немного
грустное в том, что не будь она абсолютно предана своей начальнице,
я бы и подумал над частью о поцелуях на закате… Видимо, у меня
действительно развился Стокгольмский синдром. Да, она ставила надо
мной чудовищные опыты и преследовала свои нацистские интересы, но
вне этого она пыталась заботиться обо мне как умела и даже успела
полюбить меня своей извращенной любовью… И сам я к ней успел
привязаться, ведь с ней можно было поговорить о многом и научиться
немалому. С помощью Хельги я подтянул свои знания в медицине и
биологии, научился вести исследовательские дневники, узнал многие
нюансы её работы в частности и структуры Воут в целом. Возможно, я
поступаю слишком сентиментально и слабохарактерно, собираясь
усыпить её вместо того, чтобы убить, но после всех этих месяцев
по-настоящему желать ей смерти я не могу. До меня она была хоть и
гениальным исследователем, но сломленной и одинокой личностью, и в
ней я узнаю себя самого.
-
Что-то случилось, мистер Мэн? Вы выглядите грустным. – с
обеспокоенным выражением лица спросила меня Хельга.
-
Всё в порядке, док, просто воспоминания… - сказал я и встряхнул
головой, прогоняя лишние мысли. Сейчас всё должно пройти по моему
плану!
-
Тогда идите же ко мне и возьмите меня, как в последний раз! –
проворковала девушка, встав в соблазнительную позу.
-
Сегодняшний секс ты запомнишь надолго, я тебе гарантирую! – рыкнул
я, подходя к ней и заключая в объятия. Наши губы страстно
переплелись, и языки вступили в жаркую схватку.
*********
Некоторое время спустя я лежал на полу,
приобнимая прижавшуюся ко мне Хельгу. На душе было легко, и легкая
дымка грусти от скорого расставания не могла повлиять на мою
решимость. Последний этап плана начался.
Призраком я аккуратно вытащил из кармана
отброшенного лабораторного халата ключ-карту. Подошёл им к выходу
из комнаты, отвлек девушку поцелуем и открыл дверь, медленно занося
внутрь шприц со снотворным.
-
Вот мы так было всегда… Но работа ждать не будет. Жаль, что такие
моменты не могут длиться дольше. – грустно прошептала Хельга,
прижавшись ко мне ещё сильнее. На мгновение я даже захотел остаться
тут, с ней, но вспомнив нацистские планы её начальницы задвинул эту
мысль куда подальше.
- И
мне тоже жаль, действительно жаль. – проговорил я и поцеловал её в
последний раз. В этот же момент Призрак со всей своей силы воткнул
девушке в шею шприц. Глаза Хельги расширились, в них появилось
непонимание. Затем оно сменилось гневом, перетекающим в тихую
ярость, но, к удивлению, эти эмоции быстро прошли. Грусть и …
принятие? Эти чувства застыли в её глазах, подёрнувшихся тонкой
плёнкой слез, пока они наконец не закрылись – девушка уснула.
Аккуратно положив ставшую близкой мне блондинку на кушетку с
ремнями, на которой мне кололи вариации сыворотки Ви, я накрыл её
тело халатом и вышел из лаборатории, закрыв за собой дверь. В её
памяти были резервные коды на случай утери пропуска, так что
голодной смертью в запертой комнате Хельга не умрёт. Достав из
тележки форму уборщика, я надел её на себя и пошёл по длинной сети
коридоров к выходу из комплекса. Отрыв дверь, отделяющую меня от
долгожданной свободы, я оглянулся в последний раз на ставшие мне
невольным домом подпольные лаборатории, и вышел на улицу. Я
оказался внутри территории психиатрической больницы, но сейчас на
улице никого не было – всё же ночь на дворе. Дойдя до ворот, я
кивнул сидящему в будке сонному охраннику. Мазнув по мне взглядом,
он махнул рукой и нажатием на кнопку открыл железную
калитку.