С хуя ли я ее не забанил, кто скажет?
Читать не надо. Пошла нахер.
Я прекрасно это знаю. Но смахиваю вниз шторку и чувствую, как сносит:
«Я совершила ошибку. Ты меня простишь?»
Проклинаю день, когда взглядом поймал эту сумасшедшую. Чего она нахрен от меня хочет? Я в любовники к ней не запишусь. Как ни странно, хочу себя уважать.
Выдыхаю шумно, запрокидываю голову и считаю удары крови в висках.
– Извините, вам просили вернуть… – Резко дергаюсь, услышав обращенные ко мне слова официанта.
Он наклоняется и ставит бутылку в ведерке со льдом почему-то передо мной. Хотя ясно. В отличие от Макса я кажусь вменяемым.
Киваю официанту, поворачиваю голову и встречаюсь взглядами с глазастой. Она успела закрутить волосы в пучок. Теперь шея кажется ещё тоньше. Черты – ярче. Она поднимает рюмку, покачивает и выпивает залпом. Дурында.
– Как-то объяснили? – об этом не надо спрашивать. Должно быть без разницы, но мне любопытно.
Официант чуть мнется, краснеет даже:
– Сказали, что взрослые дяди должны бы знать – градус понижать нельзя.
Отбрили, конечно. Ответ мне нравится. Губы в улыбке кривятся. Еле сдерживаюсь, чтобы не передать вместе с пачкой сока, что маленькие соплюшки должны знать – свою норму на сегодня уже выжрали. Но это не мое дело.
Отпускаю официанта с кивком. Снова на телефон смотрю. Потом – на девок. Слава богу, им принесли еду. Лучше пусть кушают.
Собравшись, блокирую к херам Лику, встаю и беру в руки пиджак.
– Эй, ты куда? Нам кальян делают, – Максим хоть и пьяный, но за мной следит, как трезвый. Нахожу во внутреннем кармане пачку и прокручиваю между пальцами.
– Покурю, потом вернусь…
Ни одобрения, ни предложения вместе покурить не жду. Вернусь ли – ещё не решил.
Что-то не радует меня этот вечер. Кажется, что никак его уже не раскачать.
Набрасываю пиджак, спускаясь по лестнице.
Выйдя на улицу, дышу нормальным воздухом и радуюсь тому, что от музыки остались только отголоски. Разминаю шею, отхожу в сторону. Щелкаю зажигалкой, сразу же делая первую затяжку.
Обидно, я же почти бросил.
Несколько прекрасных минут наслаждаюсь условной тишиной, а потом слышу за спиной стук каблуков, но как-то внимания на него не обращаю.
Думаю: что должны быть в голове у бабы, чтобы в брачную ночь с одним строчить сообщения другому?
Ответить себе же не успеваю. Глазастая подходит ко мне сбоку, прижимается бедром к парапету, скрещивает красивые голые ноги, ежится на ветру, смахивая с плеча снова успевшие распуститься своенравные, как и хозяйка, блестящие волосы.