— Надеюсь, только хорошее, — пошутила я, немного смутившись.
— Разумеется, — он улыбнулся чуть шире. — А вы не стойте, садитесь, я хочу с вами поговорить.
Мишин взял меня под локоток — я с трудом удержалась от того, чтобы не отдёрнуть руку — и подвёл к одному из кресел. Придвинул его ближе к столу, сам сел рядом на стул.
А я опустилась в кресло. Точнее, попыталась. Расслабилась ты, Рита, отвыкла от постоянного присутствия этого гада в твоей жизни… Иначе непременно насторожилась бы. Мишин усаживает тебя в кресло… Ну не бред ли?
В общем, это самое кресло издало какой-то подозрительный невнятный звук, резко опустилось вниз, а потом повалилось вбок, захватив с собой и меня. Всё это произошло так стремительно, что я даже не успела среагировать, и позорно свалилась на пол, больно ударившись рукой о ножку ближайшего стула.
Ну, Мишин! Зараза.
Да и ты тоже хороша, курица безмозглая…
— Господи, Рита! — воскликнул Мишин и бросился меня поднимать.
Ух, я бы ему сказала. Ух, я бы ему вмазала.
Но с другой стороны меня бросился поднимать ещё и генеральный, так что я решила промолчать и спрятать все негативные эмоции поглубже.
Я Ромашка, девочка-цветочек, я ничего не поняла и ни во что не врубилась.
Как он сказал тогда, в первый же день нашего первого курса: «Ты ещё, небось, в куклы играешь».
Ага. Играю. И втыкаю в них иголки по ночам.
— Ничего-ничего, — пропыхтела я, садясь рядом на стульчик и потирая ушибленную руку. — Всю жизнь мне не очень везёт. Но не обращайте внимания, к работе это не относится.
Конечно, не относится. Это относится только к нашему общему с Мишиным прошлому, в котором кто-то кого-то так и не прибил.
— Извините, — сказал Юрьевский. — Я не знал, что кресло сломано. На него давно никто не садился. Сергей хотел, чтобы вам было комфортнее, а получилось наоборот.
Разумеется. Он все пять лет в институте, видимо, хотел, чтобы мне было комфортнее.
Да уж, не зря я никогда не верила в то, что люди меняются. Вот и Мишин… почти тринадцать лет прошло с окончания вуза, а он всё никак не успокоится.
Хотя надо признать — с кресел я ещё не падала. То есть, он всё же смог нечто новенькое придумать. Молодец! Пять баллов ему в дневник и печать на лоб.
И бес в ребро.
.
— Рита, — начал Мишин, когда мы вышли из кабинета Юрьевского, — надеюсь, ты понимаешь, что я тут ни при чём?