— Мы хотели бы взглянуть на ангелов, — сказала Кэролайн. — Они ведь тоже продаются? Или только для украшения витрины?
— Продаются, несомненно продаются. Все на свете продается, миссис.
Глубоко посаженные глазки недобро блеснули и остановились на Рози. Девочка прижалась к матери, кондитер ей не нравился.
— Сколько же стоит, например, вон тот, с красными крыльями?
— Для вас... — Кондитер лишь на секунду замолчал, скользнул взглядом по Кэролайн, вероятно, оценивая её платежеспособность. Усмехнулся разочарованно, как нюхом почуял, что кошелек у нее тощеват. Но тут же снова поклонился и полез в витрину за ангелом. — Для вас сущие пустяки, в полцены отдам, всего за... четыре шиллинга восемь пенсов.
Названная цена показалась Кэролайн непомерной. Четыре шиллинга девять пенсов стоил прекрасный жилет Эдварда из шотландки, а тут игрушка.
— Так дорого? Да за что же? Что в нем такого особенного?
— Не скажите, миссис, вы взгляните на крылья, они раскрываются, а глазки моргают, и голова поворачивается вправо-влево. При этом звучит музыка, механический ангел проигрывает несколько мелодий, подобно табакерке. Послушайте.
Кондитер выбрался из недр витрины, в руках у него был тот самый краснокрылый ангел, который понравился Кэролайн. Нажав на рычажок на спине под перьями, кондитер привел механизм в действие и поставил игрушку на стол перед Рози.
Ангел повернул голову, приподнял руки, расправил крылья, взмахнул ими и стал медленно поворачиваться сначала направо, потом налево.
4. Глава четвертая. В которой происходят странные вещи
Табакерочная музыка завораживала, мелодия с металлическим голоском была таинственна, нежна, вкрадчива и холодна, как снег. Кэролайн заслушалась. Вильгельмстрит, город Н подернулись туманной пеленой, по стеклам витрины поползли морозные узоры, вот уже и не видно ни прохожих, ни повозки. И никуда не хочется идти из волшебного леса рождественских елей. А музыка все звучит, звучит, будто кто-то маленькими молоточками вызванивает по невидимым колокольчикам...
— Мамочка! Что с тобой? — Рози уже в третий раз дергала Кэролайн за руку и за пелерину. — Ты слышишь? Я не хочу красного, мне нравится тот, серебряный.
— Серебряный? — очнулась Кэролайн. Никакого инея на стеклах и никакой музыки. Ангел прекратил движение и замер, кондитер неодобрительно посмотрел на Рози.