и белые перчатки герольдов. В полутьме собора казалось, что вокруг орлов парят в воздухе ладони и это сами орлы указывают направление. Центр собора оставался при этом свободным. Откуда-то из алтарной части раздавался звук оркестра, играющего траурные гимны и марши и создающего соответствующую случаю атмосферу. Это одновременно позволяло публике переговариваться между собой, не нарушая торжественности момента, в ожидании начала церемонии.
В правом нефе рядом с могилой Кутузова между колоннами у самой стены стояли два монаха. По черным рясам и камилавкам с наметками в них можно было узнать иноков священнического звания. Их практически не было видно на фоне траурных портьер, так что стоящие рядом у бронзовой решетки под картиной «Чудо от Казанской иконы Божией Матери в Москве» купцы первой гильдии рязанец Антонов и москвич Ананиев, переговариваясь между собой, не догадывались, что их могут слышать. Купцы были знакомы между собой давно, имели сношения по коммерции и были кумовьями. Поэтому и оказались здесь вдвоем, укрывшись от пестрой публики высшего света.
– А ведь сказывают, гроб-то пуст, – начал Антонов, делая особенное ударение на последнем слове и подчеркивая его многозначительность. – А государь, говорят, живехонек, в отставку подался и живет теперь себе помещиком где-то в Малороссии. Так-то, кто же его отпустит? Вот весь этот комедиасьен и устроили.
– У нас говорят тож, – отвечал степенный Ананиев, – токма гроб не пустой вовсе, а положен там фельдъегерь погибший, на государя похожий. Вот давеча мне приказчик мой сказывал. Он при свите государя в Таганроге при обер-шенке2 поставщиком состоял. – Ананиев запнулся на минуту, пережидая особенно громкий и торжественный аккорд траурного марша, и продолжил: – Так около того времени, когда о кончине государя объявлено было, вышел случай один. Приказчик мой тому случаю самоличный свидетель оказался. Сидел он как-то в кабаке, что в Поперечном переулке близ Елизаветинской, знаешь, наверное. Среди всей компании был один фельдъегерь фамилией Масков. Так вот Масков этот раньше других на квартиру засобирался, ибо наутро ему ехать с пакетом в Питербурх. И во хмелю-то был не сильно. Но только вышел, закричали на улице «Ой, убили», «караул», «квартального», «дохтура». Приказчик мой с компанией на улицу выбежал, а Масков-то замертво на углу Елизаветинской развалился. Экипаж из Поперечного на Елизаветинскую выворачивал, да и задел хмельного человека…