Перед глазами возникали и исчезали какие-то тени, не привнося ясности. Откуда-то доносился шум прибоя, сквозь него пробивался речитатив незнакомой песни, а вот слов было не разобрать. В остальном память молчала, упорно не желая открывать ни тайну имени, ни прошлого, ни обстоятельств, при которых он попал в лес.
Что за чертовщина?
Рикки в порыве отчаяния вонзил остриё ножа в землю, чем вызвал переполох, но, ошеломлённый и перепуганный собственным открытием, даже не заметил смятения остальных. На глазах заблестели слёзы, в горле застрял комок, и он с трудом выговорил:
– Я.. я… похоже, я ничего не могу сказать о себе!
– Тайна? – в голос воскликнули изумлённые его ответом и поведением зелигены.
– Нет-нет, что вы… – прошептал Рикки и вытер рукавом слёзы с лица. – Нет никакой тайны! Я просто ничего не помню о себе!
– Как? Совсем-совсем ничего? – недоверчиво переспросила Теа и посмотрела на брата. Тот пожал плечами, не скрывая растерянности.
– Да, я всё забыл! – повторился Рикки.
Теа схватилась за голову. В голосе зелигены послышались другие нотки: сомнение сменилось состраданием.
– Вот Тьма побери! Как же тебе не повезло! И ногу сломал, и забыл всё! – Впору было всплакнуть самой. Она шмыгнула носом и сочувственно вздохнула.
– Ну, как уплетать лепёшки за обе щеки, поди, не забыл, фу-ты ну-ты! – сварливо заметил Энди.
Объевшись до икоты, ингере лениво развалился на салфетке среди крошек и ковырял ногтем мизинца между зубами, выуживая остатки пищи.
Рикки пришёл в замешательство от колкого замечания Энди и начал оправдываться:
– Понимаете, я знаю, что я – человек. Что река – водный поток, дождь – капли воды, падающие на нас из облаков, а трава – растение. Я, пожалуй, смогу свободно досчитать до тысячи и обратно, не запнувшись, но… что касается деталей моей прошлой жизни, я вообще ничего из неё не помню! Понимаете? НИ-ЧЕ-ГО! Как будто её и не было никогда!
– М-да… ну и дела… – протянул Гейр, почёсывая в затылке. – Похоже, здорово тебя приложило во время падения!
Захваченный переживаниями, Рикки подтянулся на руках, чтобы сесть удобнее, забыв о больной ноге, но та напомнила о себе взрывом боли – накатил дурман, закружило голову, и из тёмных глубин подсознания всплыло жуткое видение.
Он в лесу. Туман поредел. Мало-помалу проступили почерневшие от влаги стволы. Дождь дрожал перед глазами бисерной завесой. Под ногами хлюпало, земля была зыбкая, насквозь пропитанная водой, как болотная почва.