А старожилы усмехаются в подкрученные усы, говорят, выйдет Москва-река из берегов, подмоет холмы капитолийские, кладбища вековые, поплывут гробы по улочкам и проспектам, как челны по Волге. На костях Московия стоит. Знаешь, это они, косточки, гремят в подземке под колесами вагонов. Они хрустят первым снегом, соленым от пота и слез незамерзающих под шипованной резиной.
Осколки костей перемалываются жерновами города в пыль, царапают зеркальные поверхности цилиндров двигателей, съедают кузова омертвевшими деснами, оседают серой дымкой на полах, шкафах, лампах и книгах, притягиваются мерцающими экранами телевизоров и мониторов. Хоть каждый день ходи, тряпочкой белой стирай эту пыль, глотай ее, чихай удрученно – всё не убудет.
Смеется некрополь в тысячи безъязыких глоток над пылесосами, фильтрами, машинами поливомоечными. Пережевывает город дворников иноземных. Знает, что на месте каждого три новых вырастет, да все равно причмокивает – за ним вечность, не за людьми. Всякий, кто в Москве костьми ляжет, с ней останется, присоединится к большинству, для вящей славы ее сработает, присадкой в масле ее моторном растворится. Поэтому даже слову не верит народ. Если узнают малороссы, что машину ты им из Москвы продал, костями подточенную, слезами орошенную, то убьют непременно.
Комментарий №4
Кукла Барби:
«Я знаю, чего вы от меня ждете: рассказов о том, какой у меня чудесный домик, какой классный кабриолет у Кена, как я счастлива быть такой красивой, как я люблю розовый цвет, пони, цветы, петь и танцевать. Простите, но той прекраснодушной и безмозглой блондиночки больше нет. Она умерла. Я знаю, что на месте каждой мертвой блондинистой курицы рождается женщина-воительница, готовая грызть глотки всем, кто против или просто недостаточно внимательно слушает ее проповеди о веганстве, священном праве не брить ноги и подмышки и путеводной ярости, направленной против членоносцев. Но это не мой случай. К сожалению, я стала недостаточно наивной и глупой, чтобы верить хоть в какие-то идеи. Посмотрите вокруг – все сделано из пластмассы, вонючей дешевой пластмассы – субпродукта, получающегося при очистке нефти. Нефть – это деньги, кровь этого мира, а все мы просто субпродукты, помогающие нефти пробиваться из недр наружу, чтобы править этим миром. Пластмассовый мир победил. Мне противно существовать здесь и сейчас, но я не хочу прекращать свое существование, а иных «здесь и сейчас» не существует. Чем старше и умнее я становлюсь, тем хуже понимаю, как мне быть и что делать. Извините, если я вас разочаровала. А теперь просто отвалите и оставьте меня в покое»