Солнце сегодня светило ярко, по-летнему. Не верилось, что еще месяц-полтора – и все изменится. Мир снова станет тусклым. Но пока даже бархатцы на немногочисленных клумбах вдоль тротуара напоминали, что лето еще где-то здесь, совсем рядом с нами.
Даже вода в облезлом круглом фонтане, который находился в маленьком сквере по пути, журчала весело, переливалась солнечными бликами. Вокруг фонтана гуляли голуби, и мамы с колясками активно что-то обсуждали, сидя на скамейке.
Кто вообще выдумал условные деления на месяцы, дни недели и другие мелочи, которые мешали людям просто жить и заставляли подчиняться своим порядкам? Если бы могла, я бы все изменила по-своему. Ведь это люди решили, что с сентября начинается осень. А я бы перенесла его к летнему периоду. И если бы не школа, можно было бы радоваться этому месяцу сполна.
Я прошла большую часть пути, когда мой телефон вновь запищал. Это оказалась мама. Странно, обычно она не звонила мне в это время, разве что изредка, чтобы напомнить о домашних обязанностях.
– Да, – коротко ответила я.
– Карина! Ты уже закончила? Домой идешь? – напряженно спросила она.
– Да!
– Неприятность случилась… Твою бабушку забрали сегодня утром на скорой, отвезли в городскую четвертую больницу. Сердце… Мне ее соседка звонила. Ты же знаешь, бабушка никогда не поднимает трубку. Надо сходить к ней, посмотреть, как она там.
– Что? – Я подпрыгнула, споткнувшись о бордюр.
– Ты же знаешь, у меня работа. Придешь домой – возьми в тумбочке деньги. Пятьсот рублей. На маршрутке езжай. Купишь какого йогурта, да яблок. И печенья… Карина, ты меня слышишь?
– Да! – произнесла я уже тише.
– Сдачу принесешь. Я буду поздно, но позвоню тебе. Найдешь, чего поесть, сама.
– Ладно. Схожу, – согласилась я.
Эта новость взволновала. Конечно же, я пошла бы, даже, если бы меня не просили. Я не видела бабушку несколько месяцев, только разговаривала раз в неделю по телефону. Но последние дни она не звонила совсем, а мне, в связи со всеми событиями, некогда было даже набрать ее.
Бабушка никогда не жаловалась на жизнь, и это было ее главным отличием от моей мамы. Напротив, она старалась помочь всем, и не только своим родным. Я знала это не понаслышке, ведь раньше часто жила у нее на протяжении всех каникул. Соседи ее любили, но сама она лишний раз никого не беспокоила. Скорую, видимо, вызвала ее соседка, Воронина Наталья. Она одна из немногих, кто сам приходил к бабуле, чтобы принести продукты или просто помочь по дому, зная о ее слабом сердце. Она и меня звала всегда в гости, поила чаем. Ее дочери давно вышли замуж и разъехались, а муж погиб при исполнении, работал в милиции еще в девяностые, когда его пристрелили во время бандитских разборок. Его портрет в форме висел на стене, а рядом в рамочке местился его посмертный орден за героизм. С тех пор тетя Наташа стала другой, замкнутой, но ко мне и бабушке всегда относилась с теплом и заботой, хоть ей и нелегко пришлось в жизни, воспитывая в одиночку двоих дочерей. Не то, что моя мама, которая не могла найти время для меня единственной.