Бабушка с нарастающим беспокойством наблюдала за играющей девочкой: вот подбрасывает к небу песок совочком, скатилась с высокой горки, раскачивается на качельках, под самую штангу подлетает… Еще детки пришли, эти – постарше. Ватагой кинулись к ближайшему гаражу. Вслед за ними и Верочка по шаткой дощечке карабкается на крышу. Влезла, ходит по краю!
Вера Игоревна открыла окно, высунулась чуть ли не по пояс, замахала рукой, закричала, напрягая горло, чтобы внучка немедленно слезала с гаража. Но порыв ветра выхватил прядь волос из аккуратной прически, унес слова, заглушил зов. К счастью, увидела невестку: она, держа в обеих руках пакеты с продуктами, вышла из магазина. Покрутила головой, ища взглядом дочку, а, увидев, побежала в ее сторону – лишь тяжелые мешки замедляли ее бег. Вера, испуганная окриком матери, спрыгнула с крыши, шмякнулась об асфальт.
Бабушка ахнула, схватилась за сердце – так и ноги поломать недолго! Но обошлось. Верочка тотчас поднялась, а подоспевшая мама, опустив пакеты на асфальт, уже отряхивала одежду шалуньи и выговаривала за непослушание. Вера Игоревна, переведя дух, отошла от подоконника. Времени до начала дежурства оставалось в обрез, но и, спеша, она успела отрезать с нового плаща торговый ярлык и выйти в обновке на улицу.
Однако вечером, вернувшись вечером с работы, заговорила с невесткой о происшествии во дворе. Выяснилось, что мать оставила Верочку на детской площадке не в первый раз. Бабушка разволновалась. Загибая пальцы, перечисляла возможные опасности для бегающего без присмотра ребенка: и машины по двору ездят, и чужой человек может поманить, да и просто заиграется Верочка, на улицу выбежит, потеряется – она ведь и адрес свой знает нетвердо.
Замотанная работой невестка устало соглашалась с доводами Веры Игоревны, но отвечала, что выхода у нее нет, времени на все не хватает, что придется Верочке гулять во дворе одной. И очень ловко ввернула в разговор воспоминания самой Веры Игоревны о ее блокадном детстве. Ей тогда столько же было, сколько сейчас внучке.
Глаза Веры Игоревны затуманились. Было такое дело. Дрожа от холода в коротковатой ей цигейке, до бровей обмотанная шерстяным платком, она брела по заснеженным улицам, а потом мерзла в бесконечной очереди, чтобы выкупить по карточкам хлеб для всей семьи. И ее собственная бабушка – она тогда уже не вставала с кровати – пришила к подкладке шубки девочки льняную тряпочку с адресом, выведенным на ней намусоленным химическим карандашом. Мало ли что могло случиться с ребенком в блокадном городе…