– Ты не пожалеешь ни об одной минуте, проведённой рядом со мной! – говорю я громко.
И тихо добавляю:
– Мне очень нужна временная жена. Умножь названную тобой цену за лавку на два, Марьина Татьяна Николаевна.
В глазах Татьяны мелькает огонёк, она сощуривается и наклоняется. Я дёргаю её на себя. И со стороны всё выглядит так, будто она всё-таки растроганно присела рядом со мной на колени. Толпа ахает, свистит, хлопает… А мы начинаем торговаться под улюлюканье толпы.
– Тройная цена, Власов.
У меня на языке вертятся слова, что у Поповой Татьяны всегда были большие аппетиты, но я вовремя прикусываю свой язык.
– Двойная, Татьяна. Побойся бога…
– Тройная, – судя по тону, немного уступает Татьяна.
– Ни тебе, ни мне, Тань! Умножаю твою цену на два с половиной и добавляю сверху тридцать тысяч на булавки!
Татьяна колеблется секунду, но потом выдыхает, пожимая руку:
– Идёт! Но развод – в начале марта!
– Согласен, – радостно заявляю я.
– Согласна, – чуть громче говорит Татьяна.
Посетители восторженно хлопают, кто-то выкрикивает «горько!». И я, воспользовавшись секундным замешательством Татьяны, прижимаюсь к её губам. Губки у Татьяны пухлые, сочные и без всякой помады. Целовать одно удовольствие: мягко прижиматься, втягивая их по очереди в рот, немного играя языком. И легонько покусывать, дразнясь. Татьяна шумно выдыхает. Опешив на мгновение, она позволяет себя целовать, но не предпринимает попыток ответить. А зрителям нужно хлеба и зрелищ! Хлеб лежит перед ними на столах, и зрелище я сейчас устрою.
Я обхватываю затылок Татьяны и врываюсь языком в её ротик очень глубоко, заставив её вздохнуть и пискнуть от неожиданности. Я тараню её сладкий ротик и ласкаюсь о язычок, чувствуя, как она внезапно решает ответить. И о, как сладко она это делает! Я балдею и ещё охотнее включаюсь в игру, забыв, что вокруг нас толпа. Рука уже скользит вниз с её затылка, перебирается на спину и сжимает тонкую талию. Внезапно всё заканчивается. Татьяна ловко уходит от поцелуя. Она смотрит на меня затуманенным взглядом, но слова как никогда чёткие и ясные:
– А ещё мне нужно колечко. С бриллиантом.
Меня настолько заштормило от шального поцелуя, что я рассыпаю перед ней щедрые обещания:
– Хоть с тремя, Танюшка!
Таня довольно улыбается. Я поднимаюсь сам и помогаю подняться ей. Нас шумно поздравляют. Я расплачиваюсь за кофе Тани, который она так и не выпила, галантно предлагаю ей свой локоть. Она послушно цепляется за него, а потом эта маленькая, но хитрая бестия шепчет мне со сладкой улыбочкой на губах: