На следующий день Кейт стояла в последнем ряду ближайших друзей и родственников, которых чета Мид пригласила на похороны. Рядом стояли подруги по встречам за кофе – Кларисса и Джейн, все в чёрном, искренне убитые горем. Они пришли рано утром, чтобы выразить свою поддержку Дебби. Сегодня Дебби выглядела и чувствовала себя уже лучше, чем в тот день, когда она попросила Кейт заняться расследованием убийства дочери. Она рыдала, не переставая, и однажды даже выдавила из груди одинокий крик боли и отчаяния, но она отлично понимала, где находится, и что происходит. Джим, в свою очередь, выглядел полностью разбитым. Он выглядел так, словно готов был вернуться домой, сесть и думать о том, как иногда жизнь была, мать её, совсем несправедливой.
Кейт не могла не думать о собственной дочери. Она решила, что позвонит Мелиссе, когда похороны закончатся. Она почти не знала Джули Мид лично, но, исходя из разговора с Дебби, решила, что та должна была быть примерно одного возраста с Мелиссой, плюс-минус несколько лет.
Кейт слушала, как священник читает знакомые цитаты из Библии. Мыслями она, конечно же, была с Дебби, но при этом не могла не думать о том, почему всё так случилось. После возвращения из Вашингтона, она не стала напрямую спрашивать о взломе в доме Джули, но на всякий случай держала ухо востро. Она заметила, что ни Кларисса, ни Джейн, в свою очередь, тоже не упоминали о взломе. И это было странно, потому что благодаря своей любви к сплетням Кларисса всегда знала всё и обо всех.
Кейт посмотрела на Дебби и Джима, заметив стоящего за ним высокого мужчину. Он был относительно молод и красив так, как могут быть красивы мужчины с резкими чертами лица. Кейт слегка подтолкнула Джейн локтем и спросила: «Высокий парень рядом с Джимом. Это муж Джули?»
«Да. Его зовут Тайлер. Они были женаты всего ничего. По-моему, меньше года».
Кейт вдруг пришло в голову, что, пусть они регулярно пили кофе вместе, её подруги мало знали о жизни друг друга. Конечно, они знали о том, кем кто раньше работал, знали любимые кофейные напитки друг друга, а также были в курсе желаний и мечтаний каждой относительно пенсии. Но они никогда не копали глубже. И так было решено с тихого согласия каждой. Они редко говорили о семье, сконцентрировавшись на весёлом и лёгком поверхностном общении.