Осторожно села, нащупала кроссовки и тихо подошла к окну.
Луна казалась огромной. Она заливала бледным светом все вокруг, и в стекле отражался беспорядок, царящий в комнате.
Я поняла, что задыхаюсь. Что не могу стоять на месте, тело требовало движения.
Ларс не проснулся, когда я приоткрыла дверь. Петли тщательно смазывались, так что она не скрипела, а ходить бесшумно я научилась давным-давно: если не умеешь владеть телом, в паркуре делать нечего!
Как и сумасшедшим, решившим бегать ночью.
Но мне терять было нечего, а горе требовало выхода в движении. Я чувствовала, что рехнусь, если не подчинюсь безумному желанию, и не видела ничего, только тропу, ведущую к луне.
Железная балка, перекинутая от стены к стене. Где-то внизу, невидимые в темноте, торчат пруты арматуры, острые и ржавые, как и почти все вокруг.
Бетонное перекрытие, достаточно широкое для разбега. Крыша другого дома ударяет в плечо, когда я приземляюсь перекатом. Вскочить и мчаться дальше, выше, быстрее. Так, словно от этого зависит моя жизнь.
Перемахиваю покосившиеся перила какого-то балкона, перескакиваю на другой, пониже, карабкаюсь, чтобы тут же скользнуть по наклонной доске… А потом снова вверх, на надрыве, до боли в ногах и легких, до ощущения, что сердце вот-вот вырвется из груди…
Я не видела, куда наступаю. Не замечала, что перепрыгиваю. Смотрела только на цель – самое высокое здание в запретке. Оно торчало осколком гнилого зуба, щерилось металлическими каркасами и перемалывало смельчаков бетонными краями крошащихся плит.
Я не видела этот оскал. Не сегодня. Не сейчас. Главное – луна! И плевать, что сорваны ногти, что одежда в грязи и порвана, что кровоточат руки. Главное – вперед!
Я смогла отдышаться, только стоя на самом верху. Прозрачно-серые пятна на Луне ничуть не уменьшали её сияния. А вот звезды блекли перед величием ночной госпожи, и даже далекие огни Города казались тусклыми.
Они мерцали вдали и напоминали планктон на поверхности океана. Я никогда не видела, как светится море, но давно умершие авторы любили описывать это явление в своих романах.
Красиво до боли. И также холодно.
И одиноко.
Меня обступала темнота. Свет – он был далеко, слишком далеко, чтобы дотянуться, чтобы стать его частью. А вот мрак казался глубоким и вечным. Он манил не меньше далеких огней, переливающийся, словно драгоценности, которыми высшие саро украшают своих женщин.