Стрелы с протяжным свистом летели со всех сторон, и укрыться от них было негде. Пехотинцы прятались за телегами, заползали за камни, и сбивались в кучу, подставляя друг друга, но это не помогало, смерть находила везде. Лучники даже не пытались отстреливаться, они отлично понимали, позиция их проигрышная, подними голову и стрела, впившаяся в глаз навсегда оставит его открытым.
По всей дороге, корчась от боли, стонали и бились в агонии поверженные войны. Минойская сталь наконечников пробивала кольчугу, а опытный лучник с небольшого расстояния мог проткнуть тарийские латы.
За первую минуту боя тарийцы потеряли половину своих людей, но несколько опытных десятников, наконец, сообразив, что к чему, послали пехотинцев к осиннику, в надежде выбить оттуда лучников и обезопасить свой левый фланг, но и здесь их ждала неудача. Поджидающие в засаде латники, не потеряв ни одного человека, в считанные секунды расправились с посланным отрядом.
Сопротивляться дальше было бесполезно, но тарийцы дрались до последнего война, и дело здесь вовсе не в храбрости: все они отлично понимали, что эта карательная вылазка в глазах харпийцев лишила их воинской чести, и просить о пощаде бессмысленно.
Пленных не брали. Грэй и Тимох специально задержали Лемана на верху. Они предлагали вторгнуться на территорию Схалы и устроить еще одну засаду. Леман долго объяснял старым, но не утратившим боевого пыла воякам почему это не возможно, а когда спустился к обозам, понял что верные подданные просто водили его за нос. Он не увидел ни одного живого тарийца, не услышал просьб живых, и стонов раненых. Войны дикой долины знали своего эрла, и поспешили расправиться с пленниками до того как благородный Леман начнет отпускать врагов направо и налево.
Знали и то, что он на них рассердится, поэтому старались не попасть под горячую руку, и под разными предлогами уходили в сторону, стоило только эрлу приблизиться.
– Тимох, ты мне нужен! – позвал он десятника, но тот обещал подойти, как только покажет этим юнцам, как надо сбивать с пленников цепи, и скрылся с глаз.
– Карэн, мой друг, иди-ка сюда! – позвал он молодого длинноволосого лучника. Отличительной чертой профессиональных лучников были не пропорционально развитые руки и плечи, он же в своей асимметрии превзошел всех. Говорили, что Гирам сапожник скроил Карэна из опоенного им молотобойца – и изгнанной из зенойского гарема наложницы. Карэн сказал, эрлу Леману, что у молчаливого Паттана глубокая рана на спине, и он спешит разжечь огонь, чтоб прижечь ее. Не успел он скрыться, как Леман позвал Эльдара. Эльдар, сказал, что Карэн просил помочь ему с костром, и убежал следом. Дарк умчался искать свою лошадь, а Сигул и вовсе ничего не смог придумать, просто крикнул кому-то невидимому на горе «А ну стой!», и, выхватив меч, покарабкался вверх.