Охмелевшие от выпитого вина мужчины говорили громко, и Чиару бесстрашному было слышно каждое слово.
…– это закон! – говорил Молчаливый Паттан, многозначительно приглаживая свою густую растрепанную бороду. – Смерть свое возьмет. Сто семьдесят пять дохлых тарийцев и ни одного нашего, это не к добру! Я не помню таких побед! К черным дням такие победы. Смерть свое возьмет!
– Ты забыл Иксана и братьев Трионов, – возразил Мальвин, худой длинный с большой залысиной и дергающимся лицом воин. – Их убил этот проходимец из Ликона. Смерть свое взяла.
– Сто семьдесят пять и три – не смеши меня! Это только начало! Тот который знает сегодня ослепил наших врагов, а завтра ослепит нас. После таких побед, в полях на головы падают камни, кусают змеи в постелях, или еще, чего доброго захлебнешься ложкой супа, как Бирман. Мне нужен честный бой, и себе и своим врагам я желаю честной судьбы. Все должно быть просто и понятно! И если кто-то скажет, что в нашей победе нет ничего странного, я вытащу вон из того котелка поварешку, и долго буду бить по глупой плешивой голове.
– Этой победе есть объяснение, – сказал, до сих пор молчавший эрл. – Хороший, продуманный план, удобная местность, внезапность… И еще – мы просто были лучше, и с нами была правда. Ну что, теперь пострижешь меня и будешь бить по лысине? – с усмешкой спросил Леман.
– Ну… – смешался Паттан. – Я думал «лохматый», – он кивнул в сторону Мальвина, – скажет как всегда, какую-нибудь глупость. А так-то вы правы! Это уж конечно! Я даже добавлю, с таким полководцем, как вы, не могло быть иначе.
Войны рассмеялись.
Паттан отхлебну еще вина из скрученного бараньего рога, и, набравшись смелости, произнес.
– И все-таки наш благородный эрл, в таких победах мало чести. Вы ведь даже не вытащили меч из ножен…
Воины недовольно переглянулись.
– Ты много болтаешь! – со злостью бросил Мальвин.
– Молчаливый! – осадил его другой. – Заткни свою пасть! Или скрепить ее клеем, как с тобой поступал отец в детстве, чтобы спать не мешал?
Паттан и сам уже понял, что ляпнул что-то не то, и хотел как-то оправдаться, но Леман жестом остановил его.
– В смерти мало чести, – задумавшись, ответил он. – Я просто хотел освободить пленниц. Любой ценой. И честь здесь совсем не причем. Мы еще помашем мечами, но… За пять побед, в которых не погибнет ни один из моих воинов, я готов отдать пять своих жизней. Скажешь, в этом мало чести?