– Такое впечатление, что Серафима знала уготованную ей участь, – не вслушиваясь в слова Натальи, продолжала я. – Меня постоянно смущал один момент: дата на завещании. Логично предположить, что перед тяжелой операцией человек хочет заранее распорядиться тем, чем есть распорядиться. Словом, расставить все точки над i. Серафима поступила в отделение в очень тяжелом состоянии и на полном серьезе собиралась умирать…
– Ирка, что-то мне подсказывает, в тот момент ей было наплевать на все свое имущество. А на родственников – тем более.
– Заодно и на хирурга, не позволяющего спокойно умереть в диких мучениях. Да еще незнакомого. Ведь то обстоятельство, что он видел ее на операционном столе в чем мама родила, не обязывает считать его родным.
– Раньше за такое, пожалуй, заставили бы и жениться.
– Не хирургов. Теперь смотри, что получается: женщина возродилась к новой жизни…
– Блин! Это с одной третью желудка?
– Наташка! Ну хорошо, просто осталась жива и быстро пошла на поправку. А за несколько дней до выписки она вдруг оформляет завещание на хирурга.
– …который на ней и жениться-то не собирался!
– Ну да. О чем это говорит?
– Денег у нее до фига! Это ж надо оплатить услуги нотариуса, вызванного на дом… В смысле на койку. Или к койке. Больничной. Впрочем, не все ли равно. Нам нет дела до ее денег с нотариусами. Ир, ну что ты нахмурилась? Все я прекрасно поняла – не убогая же, как хочется думать некоторым. За неделю до выписки Серафима решает показать родственникам роскошную фигу и подарить свою летнюю резиденцию спасшему ее Ефимову. А что, плохой подарок?
– Это не просто подарок, Наташка! На «просто подарок» достаточно дарственной. Независимо от того, помрет потом даритель с досады или не помрет. А тут – завещательное распоряжение, понятно? Оно вступает в силу только после смерти наследодателя. Ну зачем Серафиме было торопиться с завещанием?
– Действительно. Оформила бы дарственную.
Я потеряла дар речи. Но возмущение било через край. Решила характерным жестом показать подруге необходимость думать над тем, что мелет ее язык. И показала. Бутылкой с нарзаном, которая была в руке. Одного удара об собственный лоб хватило, чтобы этот дар речи вернулся. А вот возмущение не прошло. К нему еще добавилась и обида от Наташкиных слов: «Ну что ж ты руки распускаешь?! Дай сюда! Хорошо еще бутылку не разбила. Простой воды у нас нет».