— Пока эти долбаёбы танцуют вальс, расставь свои ножки пошире, Стефи, — шептал Аран, пробираясь к пуговице моих джинсов.
В меня влили новую порцию адреналина. Я готова была орать на саму себя за то, что такая слабая. Я била и царапала спину бывшего друга, не собираясь сдаваться, смахивая слёзы в воспалённых глазах. Уже не видела куда била.
— Ах ты, сука, — захрипел Аран, вытирая кровяную царапину на своей щеке.
Короткий размах. Удар.
Левая часть лица онемела мгновенно, вырывая из меня короткий крик. Перед глазами всё плывёт, и непрекращающийся звон в ушах не даёт отрезвить разум. Видимо, мой вопль отвлёк парня в чёрном, и тот пропустил удар, который летел в лицо. От звука хруста, что раздался в темноте меня всю передёрнуло.
Казалось, что в этот момент перестали дышать все, в страхе наблюдая, как «Чёрный капюшон» поднимается медленно с колен. А в следующее мгновение произошло всё так быстро, что перед глазами была сплошная рябь. Человеческому глазу не дано уловить с какой скоростью мой спаситель стал наносить удары обидчикам, выбивая из них жалкие хрипы, раскидывая в разные стороны, словно те ничего не весили. И стало ясно, что до этого момента он их попросту жалел.
Я с удовольствием наблюдала, как Арана начинала охватывать мелкая дрожь, едва заметная лишь мне, когда парень в чёрном стал подбираться к нему. Жаль, что страх не успел полностью расползтись тягучей смолой по его венам. Секунда — и сильные руки парня оторвали от меня этот кусок дерьма, отбрасывая его сторону.
Как только чужие руки перестали меня удерживать, я стала медленно оседать на землю, неспособная больше стоять на трясущихся ногах.
Я никогда не принимала наркотики, но мне кажется, что сейчас словила такой же отходняк, что испытывают наркоманы. Меня всю трясло частой мелкой дрожью, а боль отдавалась во всех мышцах. Я могла лишь наблюдать, как моё спасение наносит яростные удары лежащему на земле Арану. Тот сдался, сжавшись калачиком, прикрывая голову. Его дружки-трусы слиняли, даже не знаю в какой момент. Удары не прекращались. А жалобные стоны становились всё громче.
Он же так его убьёт.
И страшно было не за этого ублюдка, а за своего сталкера.
— Перестань…
Я не узнала свой собственный голос, который был больше похож на охрипший писк. Набрав в грудь побольше воздуха, я закричала: