Наш последний разговор в универе закончился не совсем хорошо. Точнее это был односторонний монолог с моей стороны, а Мила сидела надувшись, делая вид, что не замечает меня. Терпение всё же лопнуло, и больше я не предпринимала попыток наладить внезапно испортившиеся отношения.
— Хорошо, ты прощена, — я улыбнулась ей самой теплой улыбкой, мысленно ругая себя за то, как легко меня можно подкупить.
Мила засияла тут же ярче самой мощной лампочки и уже по-хозяйски плюхнулась на мою кровать.
— Девочки, если захотите повысить градус вечера, только скажите, — мама подмигнула, намекая на алкоголь.
— Мам, — я укоризненно стрельнула на неё глазами, напоминая, что не стоит спаивать молодёжь. И кто из нас родитель?
— Спасибо, тетя Белла!
— Ладно, развлекайтесь, — мама послала каждой из нас воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь.
— Ох, обожаю твою маму.
Мила поудобнее стала устраиваться у меня на кровати среди многочисленных подушек, вороша и сминая идеально застеленное постельное белье. Только бы не испачкала всё мороженным. Не выдержав этой опасной картины, я взобралась к ней и стала отнимать предназначенное мне «извинение». От моей щекотки еще никто не уходил. Только без боя не обошлось и вскоре, сладким десертом была испачкана не только моя постель, но и мы сами. Устало смеясь мы откинулись на подушки, пытаясь отдышаться после единогласной ничьей.
— Я и правда наговорила тебе всего… Извини, — еле слышно произнесла Мила.
— Ничего, бывает.
Я давно уже не обижалась на подругу, понимая, что ей просто нужно всё обдумать. Такой был у неё характер. Это сравнимо со взрывной шипучкой. Но стоит опустить её в воду, дать время и получится вкусный лимонад. Не каждому по вкусу такое, но не мне. Я люблю её своей искренней и приторной любовью.
—Нет! — она покачала головой. — Я виновата и признаю это.
Я на ощупь нашла её пальцы и крепко сжала в знак прощения. Вот так просто. Без лишних слов. Мы проговорили несколько часов без остановки, смеясь над всякой ерундой, пока её взгляд не зацепился за кое-что интересное.
— А это ещё что? — она выбралась из подушкового рая и медленно направилась к стулу около окна. — Она что, мужская? – её пальцы вцепились в мягкую ткань черной толстовки, и я с ужасом наблюдала, как она начинает сминать её сильнее и сильнее в своих руках.