Маргрет встрепенулась и быстро прошла
в кабинет доктора Гисласона, чтобы отдать папку с анализами
мальчика. Девушка вернулась к своим делам, и постепенно
необъяснимый случай стерся из памяти, оставив слабый след.
В кабинете Гисласона рано утром после
самой страшной ночи тихо жужжало средство для измельчения бумаги.
Застывшим взглядом доктор смотрел на появляющиеся тонкие полоски и
подносил к машине один листок за другим, пока не уничтожил все
документы. Он успел все просмотреть.
Анализы брали несколько раз, потому
что судя по первым результатам, мальчик был уже мертв. В первые
часы был выявлен невероятно низкий уровень гемоглобина, очень
высокое содержание лейкоцитов в крови и запредельно низкое кровяное
давление. Доктор потребовал сделать повторные анализы с
уверенностью, что в адской суете работники больницы что-то
напутали.
Вторые анализы оказались хуже первых,
у умирающих от страшных болезней анализы были и то получше.
Гемоглобин упал ниже допустимого порога, лейкоциты увеличились
почти в два раза, давление упало еще ниже.
С такими анализами ни один хирург не
взялся бы за операцию, однако, после рентгена оказалось, что и
хирургическое вмешательство не нужно.
Доктор не мог себе позволить все
время думать о том, каким образом срослись все кости, очистились
легкие и зажила вся кожа.
И буквально на следующее утро все
жизненные показатели мальчика оказались в пределах нормы. Судя по
всему, у доктора оставался только один выход – списать все на
стресс, усталость и ошибки оборудования.
Всеми силами он старался выкинуть из
головы вывернутые кости обгоревшего ребенка и капающую на асфальт
алую кровь. Может он просто был настроен увидеть подобное, может
страх и правда сыграл злую шутку?
Плохо получалось. Он был одним из
лучших хирургов в стране и прекрасно знал, что видел переломанные
конечности. О том, как все кости оказались не просто целыми, но и
без следов переломов, он запретил себе думать.
Только одну картину не получалось
списать на катастрофические события страшной ночи. Перед глазами
стояли руки женщины, которые лежали на груди мальчика в области
солнечного сплетения. И ничего не помогало выбросить картину из
головы, потому что даже в стрессе такое невозможно придумать.
Картина красивых, словно выточенных,
длинных пальцев с четырьмя фалангами вместо трех, навсегда
отпечаталась в мозгу доктора Гисласона.