Назвать маму мамой после всего язык не поворачивался. Нашла с кем дружить, угу!
— Ты слишком напряженный, — заметил папа.
— Ну, что ты? Я счастлив, как идиот, — саркастически ответил ему, не одобряя возвращения.
— Макс, нас долго здесь не было. Возможно, многое изменилось.
— Например, Светлана Семеновна свалила в закат?
— Вроде нет.
— Школу наконец-то отремонтировали, и штукатурка не сыпется с потолка при хлопке двери?
— Не знаю.
— И директор поди прежний? Тогда ничего не изменилось. Не делай из меня дурака.
— Максим, это называется мыслить позитивно.
— Твое позитивно просто ужасно, — зло буркнул в ответ.
— Я понимаю, у тебя остались не самые приятные воспоминания при уезде, но давай попробуем снова устроиться тут. Хорошо?
— Ничего не обещаю.
— Хотя бы постарайся ради меня.
Шумно вздохнул.
— Будем считать, что ты согласен.
— Пфф, как будто мое мнение может повлиять на твое решение, — опять не удержался от колкости.
— Мама любит тебя, Макс. Здесь твои старые друзья. Не все так печально.
— Мама, которой был не нужен и друзья, что не вспомнили даже емайл за всё время? Смешно пошутил.
— Вот и разберешься в чем дело. Разве не плюс? Завтра линейка. Отличный повод увидеться с одноклассниками.
— День знаний и бла-бла-бла. Добро пожаловать в ад. Спасибо за напоминание.
— Смени отношение, — нахмурился отец.
— Нет, — твердо произнес, не собираясь иначе смотреть на практически ежедневную каторгу всех подростков.
Единственный день — воскресенье, когда можно никуда не вставать, но по привычке подорвусь раньше будильника.
Больше мы не разговаривали до нашей парковки у подъезда. Я смотрел через стекло на двор, подавляя детские воспоминания. Мои счастливые часы взросления прошли именно на улице. Помню ребят так хорошо, как будто вчера играли на качелях, пытаясь друг друга сбросить. Весело было. И в следующий миг мое сердце кольнуло иглой боли. Никто из них не вспомнил обо мне. Никому не интересно, куда пропал, почему. До чего паршиво.
В реальность вернул звук щелчка двери. Хмыкнув, отстегнул ремень безопасности да вышел, оказавшись в нескольких шагах от чужой женщины. Невысокая с короткой стрижкой волос и красиво накрашенная косметикой, но тощая как вобла, она пронзительно взглянула на меня светло-голубыми глазами, словно чего-то ожидала.
Нахмурился.
— Привет, Нина, — добродушно поздоровался с ней отец.