– Почему ты меня не снимаешь в своём кино? – пролепетала,
заплетающимся языком, актриса, про которую ползли такие слухи, что
даже слушать их не хотелось. – Я тоже могу быть ошень смешной,
ха-ха.
– А я могу быть очень злым, когда так бесцеремонно усаживаются
на мои ноги, – протараторил я и тут «как по заказу» у столика
появился Иван Пырьев.
– Что вы себе позволяете, молодой прохвост? – рыкнул он на меня
поставленным режиссёрским голосом. – Сняли какую-то киношную
мерзость, и теперь возомнили, что вам всё можно? Да я вас в порошок
сотру!
– Между прочим, некоторые порошки бывают взрывоопасны, – буркнул
я. – И потом давайте сначала разберёмся, прежде чем делать
какие-то выводы.
– Да не виноватый он, Ваня, я сама пришла, – захохотала актриса
Марченко и, встав с моих коленок, как ни в чём не бывало пошла
танцевать.
– Я так этого не оставлю, щенок, – прошипел основатель
«Мосфильма» прежде чем оставить меня с моим кофе наедине.
Пикантности этому моменту добавляло то, что режиссёр Пырьев в
данный момент был женат на другой молодой актрисе - Лионелле
Скирде-Пырьевой. Она сейчас беззаботно кружилась в танце с Олегом
Стриженовым, актёром который покорил миллионы женских сердец после
главной роли в фильме «Овод». А Людмила Марченко была замужем за
каким-то геологом, который в эти дни бороздил необъятные просторы
Сибири или Урала. Но пару лет назад, до появления на горизонте
Лионеллы и какого-то геолога, между Пырьевым и Марченко случился
короткий и бурный роман. И, по всей видимости, прежние чувства
старого режиссёра к молодой актрисе всё ещё были сильны.
Кроме того в эту запутанную историю как-то вплетался и Олег
Стриженов, который после фильма «Белые ночи» сначала увлёкся своей
сценической партнёршей Людой Марченко, а чуть позже киношная судьба
его свела и с Лионеллой Скирдой. Но крайним в этом непонятном
«карамболе» остался я, который сидел, никого не трогал и пил
кофе.
– Ты почему сидишь, Феллини? – подошёл ко мне нестройной
походкой Владимир Басов, держа в руках стопку коньяка. – Давай ещё
раз «Комарово». На недельку до седьмого, я уеду тата-тата.
– А давай! – зло рявкнул я. – Свистать всех наверх!
***
– Хороший ты парень, Феллини, – доверительно сообщил мне
композитор Аркадий Островский, когда спустя три часа наш весёлый
теплоход обогнул остров Котлин, на котором раскинулся город
Кронштадт, и повернул на северо-восток в сторону посёлка
Комарова.