К этому времени разгул гостей кинофестиваля дошло до своей
кульминационной точки. Кто хотел напиться, уже напился и был
перенесён в каюты, а кто хотел подраться - успел скинуть пиджак и
помахать кулаками. А один особо прыткий товарищ, представлявший
«Грузию-фильм», запрыгнул на стол, выкрикнул слово «асса» и смело
кувыркнулся вниз. В результате чего сломался один стул, но сам
джигит так и не пострадал. Поэтому певец Эдуард Хиль вывел меня и
Аркадия Островского на палубу, где было не так шумно и весело, и
предложил прямо здесь написать ещё что-нибудь.
– Хороший ты парень, – задумчиво повторил Островский и тут же,
всплеснув руками, выпалил, – но я никак не могу взять в толк,
откуда в твоей песне стихи Кости Ваншенкина?!
– Чего только, Аркаша, в жизни не бывает, – протараторил Хиль. –
Давайте уже сосредоточимся на искусстве. Предлагаю начать с
припева.
– А я предлагаю начать с договора, – улыбнулся я, вытащив из
внутреннего кармана пиджака записную книжку.
– Чегооо? – опешив, хором спросили Аркадий Островский и Эдуард
Хиль.
– Сейчас мы подпишем такую бумагу, по которой я становлюсь
соавтором музыки, Эдуард первым её исполнителем, а вы, Аркадий
Ильич, обязуетесь эту музыкальную композицию отдать в мой новый
художественный фильм и больше никому, – я облизнул кончик
химического карандаша и начал очень быстро строчить простенький
договор на развороте записной книжки.
Кстати, к такому карандашу в этом для меня прошлом времени я
буквально прикипел. Во-первых, из-за добавленного красителя в
графит он писал словно шариковая ручка. Во-вторых, если шариковая
ручка в кармане могла потечь, то карандаш был абсолютно безопасен.
И в-третьих, слова, написанные им, невозможно было ни подправить,
ни стереть.
– Тогда нарисуй ещё одно соглашение, – упёрся композитор
Островский, после того как я и Хиль поставили свои подписи. – По
новой бумаге мой друг Костя Ваншенкин становится соавтором текста
твоей песни «Как провожают пароходы». Справедливое требование?
«Требование более чем справедливое, тем более товарищ Ваншенкин
и есть настоящий автор песни, – подумал я и, сощурив глаза, чтобы
рассмотреть качающийся на горизонте балтийский берег, стал в прямом
смысле слова тянуть время. – Но если я сейчас дам слабину, то
признаю, что являюсь элементарным вором и плагиатором, потому что
непременно поползут нехорошие слухи. А этого я позволить себе не
могу и точка».